Сверх

— Да пошел ты! — прохрипел я в ответ. — Это же сущий ад!

— Все в порядке, Виктор! — тут же появилось лицо Хелены. — Ты вернулся в обычную форму.

Странно, что меня не пакуют в черный воронок, подумал я. Вроде бы все, я уже не Товарищ Халков, общественной угрозы не представляю, сопротивления оказать не могу — обычный парень, к тому же почти голый и с кружащейся головой. Бери, как говориться, тепленьким, надевай наручники и вези в контору. Но эти двое почему-то сидели рядом и не торопились этого делать.

Хелена так вообще начала вдруг рассказывать, кто она такая и как здесь оказалась. На неплохом русском, кстати, акцент почти не был слышен, скорее — угадывался. Вот ведь лиса!

Как по мне, в этом не было никакой необходимости, ведь и так все было понятно. Но кое-что новое я узнал. Точнее, некие поправки к тем выводам, которые сделал еще тогда, когда смотрел на приближающееся багги, и свою любовницу, сидевшую рядом с кэгэбэшником.

Оказывается, она была вовсе не сотрудником конторы, которую подослали, чтобы меня вести, а настоящей немкой. Действительно приехавшей в Анапу на съезд, но под прикрытием мастера-парикмахера. На самом деле она была агентом германского министерства безопасности, называемым так же "штази". Расследующей на черноморском побережье источник трафика наркотиков (и сыворотки) в Европу из Турции. На то, что он может находится в этих краях, ей указал один из задержанных еще в Германии дилер.

Наша встреча, по ее словам, действительно была случайной. Почти. Она считала с позы молодого человека отчаяние, и включилась профессиональная деформация. Человек в беде — это же готовый агент, который при грамотном манипулировании способен на многое. Тем более, для полевого сотрудника, который работает на чужом поле. А чуть позже, (но значительно раньше, чем я сам об этом рассказал), когда Хелена поняла, что общается с беглым подозреваемым, да еще связанной с ее проблемой, вцепилась в меня ногтями.

— С Волковым, — она кивнула на Смирнова. — мы почти не пересекались. Нас с Кларой согласовали, от местных сотрудников госбезопасности, мы могли получить поддержку в случае необходимости, но работали автономно. А потом, когда я узнала про сыворотку, то подумала, что источник наркотиков и сыворотки мог быть одним и тем же.

— Хелена, незачем ему это все рассказывать! — возмутился Волков-Смирнов, которому очень не понравилась откровенность девушка. — Он еще в статусе подозреваемого.

— Молчите, Николай! — шикнула на него немка. — Виктор помог не только моему расследованию, но и вашему. Благодаря его действиям к вам, насколько я понимаю, не приедут коллеги из столицы! Вы его благодарить должны, а не загонять в свои статусы.

Кэгэбэшник как-то сразу стушевался и замолчал. А Хелена продолжила говорить. Из ее дальнейшего рассказа я понял, что она использовала мою мотивацию, чтобы самой поближе подобраться к дилерам. Держа в курсе, конечно же, своего русского коллегу. Я хотел найти ублюдков, спасти свою репутацию и избавится от проблем с законом, а ко мне относились как к шару для боулинга. Вся задача которого — сбить мешающие кегли.

— После смерти Бегуна, когда ты решил, что единственный путь к спасению — это найти настоящих виновников… — продолжала девушка.

— А мог просто прийти к нам и все рассказать! — вклинился Волков.

— В смысле! — зацепился я за его фразу. — И мне бы ничего не предъявили за убийство Шустрого?

— Кого? А, Бегуна! Нет, Виктор. — хмыкнул капитан. — Ты не убивал Бегуна. Он умер от разрыва сердца. Он был очень слабым сверхом, не знал границы своих возможностей. И просто надорвался. Конечно, твоя драка с ним тоже добавила в это что-то, сломанные ребра, например. Но эксперт заверил меня, что паренек был трупом уже в тот момент, когда дрался с тобой. Там множественные разрывы, а некоторые даже зарубцеваться успели.

У меня возникло такое ощущение, что меня по голове ударили чем-то тяжелым и мягким. Мешком с песком, например. На миг даже вернулся тот гул голосов, который возник от соприкосновения с лентами подавителя. Я не убивал Шустрого? Он сам помер? И мне не было никакой необходимости бегать по Анапе, скрываться от властей, искать дилеров и шпионов, драться с собаками-мутантами и здесь на пляже с Корейцем тоже?

Вся эта история могла для меня закончится в тот же день, на пляже в Усатовой Балке. Я мог просто дождаться милицию, объяснить им то, что со мной произошло, и уже в тот же вечер остаться ночевать дома! Вместо того, чтобы вести жизнь диверсанта в тылу врага, я уже несколько дней мог бы встраиваться в то общество, новую жизнь в котором мне подарил Распределитель!

Господи или кто там сидит на облачке — ну что за идиот? В смысле, я. Это на меня так сыворотка повлияла или перенос в молодое тело, что я так отчаянно тупаря врубил? Устроил, черт возьми, шпионский клуб в курортном городе, основываясь на одном, да и то ошибочном предположении! Нет, понятно, что мир чужой, реалии незнакомые, да и слова Зои Витальевны легли на благодатную почву… Но — все равно кретин!

Я перевел взгляд на Хелену. Она смутилась и отвела глаза. Так, она, значит, об этом знала. Может, не с самого начала, но уже достаточно давно. Достаточно, для того, чтобы сказать — Витя, ты уже можешь остановиться и просто сдаться. Но она знала и молчала. Позволяя мне действовать, как тарану. Пробивать путь своему расследованию, а заодно и решать проблемы товарища капитана Волкова.

Первой, импульсивной мыслью, было накричать на нее. Донести, какая она стерва. Оно быстро прошло — гормоны хоть и бесились в этом молодом теле, но большей частью не управляли им.