Зимин вздохнул.
— Значит, не говорил тебе сын. Это же его жена, Верочкой звали. Красавица, каких мало сыскать.
— Про Верочку говорил. Сказали люди, что убили ее. Правда ли? Ты-то про нее что знаешь?
— Мой рассказ будет неутешительный.
— Не томи душу. Говори всю правду как есть.
— Так вот какое дело, мать, — продолжал Зимин. — Была эта Верочка разведчицей в отряде. С твоим Василием по тылам ходила. Оба молодые, полюбили друг друга, стали мужем и женой. И пришло время, когда у Верочки должен был родиться ребенок. А тут как раз немцы пронюхали про отряд и каждый день наскакивали, покою не давали, с насиженных мест гнали. И начались у нас рейды, маневры, бои с противником. Жалко нам стало бедную Веру, мы и пристроили ее здесь вот, в лесной деревушке, у надежных людей. Тут она благополучно родила, а как поправилась, опять пошла в отряд. Васю искать. Да только не довелось им больше свидеться в жизни. Вася с отрядом был уже далеко, в другом месте, а Верочку схватили по дороге полицаи, повели в гестапо. Ну, она видит, дело плохо, попалась в капкан. Вырвала у одного полицая пистолет, двоих мучителей на месте ухлопала и себе пулю в лоб пустила. Отчаянная была девка, живая не сдалась...
Ульяна слушала молча и все смотрела на фотографию.
— И Варвара тоже померла, — сказал Зимин после паузы. — Ребеночка в детский дом увезли, вместе с ее ребятами поместили.
— А в какой дом? — спросила Ульяна. — Не знаешь, как называется?
— В точности говорю: детдом имени Дзержинского. Тридцать верст, а может, тридцать пять, не больше. Все, что сказал тебе, истинная правда, спроси любого в нашем селе, каждый скажет. А карточки возьми себе. Кто знает, как жизнь повернется, может, пригодятся.
Утром хозяйка испекла хлеб, дала Ульяне целый каравай и проводила ее к дороге, где надо было ждать оказию, в сторону детдома имени Дзержинского. К обеду подвернулась попутная бричка, с двумя бабами и одноногим мужичком с костылями. Они потеснились, подбросили травы в кузовок, усадили с собой Ульяну и отправились в путь.
Старая бричка, скрипя и подпрыгивая, медленно катилась через леса и поля, петляла узкими проселочными дорогами. Одноногий усатый мужик изредка подергивал вожжи, покрикивая на тощих лошадок, покорно бредущих в упряжке. К вечеру остановились на краю какой-то деревушки, пустили лошадей пастись на лесной опушке, устроились на ночлег. Утром снова отправились в дорогу, в течение дня два раза останавливались на привал и на закате добрались до того места, где стоял большой старый дом за покривившимся забором. Перед домом тускло поблескивала вода в заросшем грязном пруду, а невдалеке, под старыми липами, приютились два покосившихся деревянных сарайчика. Между сарайчиками был сооружен дырявый навес из тонких жердей, и под ним стояла ветхая одноконная телега с поднятыми кверху оглоблями. Тут же в густой траве паслась рыжая лошаденка, с полным равнодушием к окружающему миру выбирала шершавыми губами мягкие зеленые стебельки и лениво с хрустом срывала их, оскаливая крепкие белые зубы.
Ульяна попрощалась со своими попутчиками, взяла вещички и через покривившиеся ворота вошла во двор детского дома. В этот час все дети и воспитательницы были в столовой, ужинали. И на дворе показалась только одна фигура бородатого высокого мужика, в рыжих сапогах, потрепанных галифе из синей диагонали, в подпоясанной белой рубахе. Это был конюх Антон Ревякин. Он выслушал Ульяну, провел ее в пустой кабинет заведующей детским домом, оставил одну, а сам пошел искать начальницу. Едва затихли шаги бородача, как дверь кабинета стала поминутно открываться, из коридора заглядывали любопытствующие детские личики. То одна, то другая стриженая головка высовывалась в просвет, сверкали лукавые глазенки, улыбались то круглые, то вытянутые физиономии.
Ульяна ласково смотрела на детей, приветливо кивала им. Дети сразу же осмелели, перестали прятаться за дверью, а одна черноглазенькая, бойкая девочка с родинкой под правым глазом смело прошла в кабинет, подбежала к Ульяне, доверчиво остановилась перед ней и спросила:
— Ты моя мама? Ты за мной приехала?
Ульяна погладила девочку по стриженой головке, прижала к коленям, с горечью в сердце сказала:
— Нет, милая. Я не твоя мама. Ты меня не разглядела, потому что здесь уже темно. Твоя мама совсем не такая. Ты соскучилась по ней?
Девочка медленно попятилась назад, резко отвернулась и убежала. Дети притихли за дверью, а сердце Ульяны сжалось от боли. Но вот в коридоре раздались шаги, дети с шумом убежали. В кабинет вошла заведующая детским домом, немолодая женщина, с седыми, гладко зачесанными волосами, с худым, но не болезненным лицом, высокая, с узкими плечами, крупным бюстом, широкими бедрами. Выражение лица у женщины было серьезное, но доброе, серые глаза прозрачно светились, держалась она подчеркнуто строго, с военной выправкой. На ней было простое серое платье с отложным воротничком, перехваченное поясом, и темные туфли на среднем каблуке.
— Здравствуйте, — протянула она руку Ульяне и представилась: — Ольга Степановна Журавкина.
Всем своим видом она вызывала чувство доверия и с первой минуты располагала к себе. Ульяна сразу же объяснила ей, кто она и зачем приехала в детский дом.
ebooksa