Утром невыспавшийся директор заехал к Шаховскому: следовало осметить урожай кормов. За чашкой кофею он вытащил загадочное послание и протянул его Веньямину Алексеичу, при этом не сводя глаз с беременной Дарьи Львовны:
– Вот, полюбуйтесь, что ваш садовник мне отправил. Сплошные рисунки. Рад, конечно, что люди такого высокого мнения о моей учености, но расшифровать не представляется возможным.
– Вообще‐то Федор зарекомендовал себя ответственным и старательным. – Шаховский взял в руки листы, повертел, недоуменно покачал породистой головой. – Однако его уже третий день нет на работе. Это настораживает.
– Дашенька, вы ведь мастерица в китайской грамоте. Посмотрите, голубушка, что там писано? – попросила свекровь невестку, уписывающую за обе щечки пшенную кашу с маслом.
Пополневшее розовое лицо с озорными ореховыми глазами довольно улыбнулось, загодя гордясь своими редкостными талантами. Вот смеялись, что она китайской тарабарщине обучается, а теперь, смотри‐ка, пригодилась. Тоненькие пальчики протянулись за бумагой.
– Так… Здесь слово «вода», дальше «огонь», «дом». Это про Китай. Что‐то парадное. Дальше «взял», «поднял»… Очень трудно, ничего не понятно. Так… «преступление», «бандит», «разбойник…». Снова «взял», прощения просит… Прощается… Я не очень понимаю. – Она взяла в руку стакан и продолжила чтение про себя, прихлебывая компот. Глаза внимательно изучали бумагу.
Старый князь с княгиней разочарованно переглянулись, Мануил Захарыч спрятал улыбку в подъеденные сединой усы.
– Письмо адресовано Веньямину Алексеичу. Оно совсем короткое. Но тревожное. Давайте второе распечатаем, – попросила Дарья Львовна.
– Думаю, так и следует поступить, учитывая, что адресат нам неизвестен. – Старый князь знал, что от него ждут разрешения, чтобы пренебречь хорошими манерами. – Может быть, оттуда разживемся информацией? – Из всех земных грехов он разрешал себе только любопытство.
В руках у княжны на этот раз оказались три листка, адресованные Сунь Чиану.
– Ну, ладушка, не томите! – заерзала, как гимназистка, Елизавета Николаевна. – О чем грамотка?
– Видите ли, китайский – это не французский. Тут разобраться непросто. – Княжна тяжело вздохнула, погладила круглый животик. – Вроде «поле» – нет, «могила», точно «могила», снова «могила». Это «деньги», еще три раза «деньги». «Папа», «мама», «еда», «работа», снова «работа». «Голова». «Лицо…» Явно что‐то случилось… Лучше бы найти кого‐нибудь пограмотнее. – Она испуганно рысила взглядом по листку.
– Вы не волнуйтесь, милая, вам вредно, – предупредила Елизавета Николаевна и тут же сама начала волноваться. – Да что за напасти с этим Федором!
– Здесь буквы – это имена.
– Это уже не шуточки, – насупился Веньямин Алексеич.
– Боюсь, Венюшка, нашему китайскому другу грозит опасность, – заметила княгиня.
Дарья Львовна тяжело дышала:
– Простите, я не могу принять на себя такой грех. Вдруг человеку грозит опасность, а я вам тут наперевожу… Надо послать за кем‐то, кто сведущ.
– А то ж они тут на каждом углу, – беззлобно съязвил Веньямин Алексеич.
– Действительно, неплохо бы разобраться в этом деле. «Могила…», «поле…», «смерть…». Это не поздравительное послание. – Мануил Захарыч, до того не придававший значения семейной беседе, тоже озадачился и с явным нежеланием отложил ведомость.