Вехан и Репец, вертевшиеся в толпе нападающих, давали знаки своим и громко призывали их восстать против осажденных. Бледные лица загорались зловещим румянцем, но руки не осмеливались бросить работу. Белина с мечом в руках не спускал с них глаз. Всякое сопротивление грозило им смертью.
Женщины-простолюдинки с грудными детьми на руках выбегали с распущенными волосами, возбужденные шумом борьбы, к своим мужьям и братьям и призывали их к бунту, но их, как скот, загоняли в сараи, и оттуда доносились только крики и стоны.
Положение было отчаянное и еще ухудшалось с каждым часом. Со стороны речки, там, где только что подсыпали валы и установили новые рогатки, после первого же натиска обломалась большая часть заграждения… Образовалась брешь. Все, кто только мог, тотчас же бросились к этому месту и принялись заваливать его всем, что нашлось под рукой. К счастью, удалось поправить дело с помощью досок и кольев от разобранных строений. Братья Доливы показывали чудеса, работая за десятерых.
Оба они, сварливые и неспокойные в обычной мирной жизни, горячие духом, всегда готовые повздорить и поссориться, теперь оказались дельными, неутомимыми и, несмотря на то что кровь обильно струилась из их ран и стрелы торчали в них, как иглы у ежей, а от камней все тело было в шишках и синяках, ни один из них не охнул и не пошел перевязывать раны.
Каждый удар врага удваивал их силы, они передвигали такие тяжести, каких ни один из них в другое время не мог бы сдвинуть с места, и даже не чувствовали утомления, посмеивались, довольные собой. Глядя на них, старый Белина чувствовал себя счастливым и в самый разгар боя обнял Мшщуя и поцеловал его в голову. Между тем люди, напиравшие на замок со всех сторон, оказались в весьма опасном положении. Довольно большой отряд переправлялся через узкую часть, отделенный от остального войска быстро текущей речкой. Вшебор, присмотревшись к ним, сбежал с валов к Белине.
— Смилуйся, отец! — сказал он. — Дай мне горсточку людей! Много не надо, но дай сколько-нибудь! Выпустите меня через какую-нибудь щель на эту чернь, я их потоплю в болоте!
— Где? Каким образом? — спросил Белина.
— Смотрите, какая узкая гать. Они не рассчитывают на нападение. А если мы на них бросимся, они уйдут. Ведь это не воины и не рыцари, все они взяты от сохи и бороны. Их можно живо разметать в разные стороны.
Белина, подняв руки, защищался и не хотел уступить.
— Ведь пойдете на гибель! Жаль мне вас!
— Вернемся невредимыми, отец; пусти, а то я не выдержу и один брошусь на целую толпу! — воскликнул Вшебор.
Предприятие это в первую минуту всякому могло показаться безумным. Броситься какому-нибудь десятку-двум воинов на толпу в несколько сот людей казалось немыслимым. Но надо было помнить, что весь этот народ, согнанный под городище, был безоружен, одет в рубахи и сермяги и не мог сравниться с вооруженными рыцарями. Вшебор ручался и клялся, что прогонит чернь, если только ему дадут нескольких вооруженных людей на помощь. Для осажденных было очень важно прогнать отсюда нападающих, чтобы обратить все внимание на другие стороны.
Но Белина долго колебался и не давал согласия. Не так-то легко было выпустить отряд охотников из городища.
Главный вход в городище находился с противоположной стороны, а со стороны речки была только небольшая калитка, давно уже забитая и засыпанная, так что ее трудно даже было отыскать среди заграждений. Ее надо было теперь открыть, рискуя тем, что в случае неуспеха чернь прорвется через нее в городище.
Поэтому старый Белина упорно отказывал в своем согласии и готов был бороться в городище до последней крайности, но не пускаться в рискованные и опасные предприятия. Но с Вшебором трудно было поладить, когда он что-нибудь задумывал: он так уговаривал, упрашивал, настаивал, что в конце концов получил разрешение.
И как только Белина кивнул головой в знак согласия, Вшебор полетел, как безумный, сзывать охотников; на его призыв отозвались все пылкие головы.
— Идем пробовать счастья!
Сражаться, стоя в этой тесноте, никому не было особенно приятно, и Вшеборов план вылазки всем вскружил голову. Нападающие, очевидно, не могли ожидать натиска с этой стороны.
Начали открывать калитку, отваливая землю и тяжести, но прежде чем эта работа была окончена, отряд Вшебора стоял уже наготове.
— Здесь не надо мечей, возьмем топоры и дротики, как на диких зверей! — крикнул предводитель.