Наблюдатель

Заворачивая в плащ очередное тело, она с содроганием узнала в нём того самого бородача, разливавшего каждое утро и вечер горячий суп. Шрам на щеке заболел, да так, что захотелось взвыть. Ирис, сдержалась, не проронив ни слезинки, молча передав труп легионерам. Очередной пустой, глухой звук, с которым тот рухнул вниз. А следом — звук лопат, с шорохом опускавших на него землю. Шорх, шорх, шорх. Ещё пара минут — и на расчищенном кладбище возвышался очередной небольшой холмик, в который легионеры в таком же молчании воткнули клинок, принадлежавший павшему. В Крэйне не было крестов или иных знаков — кладбища здесь были полны личных знаков тех, кто лежал в недрах могил.

Мечи для наёмников, рыцарей и искателей приключений. Посохи магов, рабочие инструменты крестьян, короны или иные регалии властителей. Последние иногда удостаивались могильных плит — но это скорей исключение, подтверждавшее правило. Те легионеры, что пали от рук троицы в первый день их знакомства, были похоронены так же — но без их ведома, и не в земле, а в снегу. Сейчас кладбище было полно рукоятей и едва-едва выглядывавших из-под земли лезвий. Закончив, выжившие легионеры отошли в сторону, шёпотом поминая друзей и товарищей.

Ирис стояла рядом, думая, что бы на её месте сделал Фолл. Понаблюдав за привычками первого героя, девушка с уверенностью говорила себе, что тот бы, очевидно, закурил. Нет, будь он здесь, никто из легионеров бы не погиб. Знали ли Фолл с Мирой об этом? Может, предполагали? Нет, глупости… Всё это — Крэйн. Как он есть. Тот страшный и тёмный мир, о котором постоянно рассказывал старейшина. Ирис всегда считала, что старый эльф преувеличивал. Ага, как же. Сперва торговцы людьми, теперь разумное чудовище, хохотавшее над своими жертвами… Ирис была искренне рада, что встретила своих товарищей. Если бы не они, считай, свет в огромном облаке тьмы, то девушке тяжело даже представить, чтобы с ней стало.

Глядя на кладбище, возведённое на пустыре, она удивлялась, как только Арт мог быть столь уверен в том, что делает. Спасать мир! Спасать невинных! Героизм, да? Всё это вызывало у Ирис только смех. Здесь бы выжить сперва, а уже потом заниматься чем-то столь забавным, как это. Под слабым, холодным солнцем, в окружении белого колючего снега ей казалось, что герои — это просто фикция. Так, красивое название для тех, кого кинули сюда, чтобы что-то исправить. Людей, обречённых на страшную участь. И… Исправить что? Бог этого мира почему-то очень не любил конкретику. С другой стороны — там, за невидимой преградой из неведомой магии, была Земля — то, что оставила позади Ирис. Тепло и уют, мир без войн, мир, где было спокойно и тихо.

Крэйн был хуже. По всем критериям. Для Ирис несвойственно испытывать жалость к себе — но в тот момент, под свист ветра, она вдруг подумала, что ей хочется сбежать. Бросить свою месть, бросить всё — и вернуться в мир, где нет всего этого дерьма. Позабыть, как страшный сон. Не помнить смертей близких, не помнить всепожирающего пламени Сангвина, не помнить горя, печали и отчаянья. Не знать этих чувств. Быть счастливой.

Зачем? За что? Потому что её счёл достойной тот Бог? А кто он, чёрт подери, такой, чтобы вертеть судьбами людей?

До Ирис наконец-то дошло. Она ненавидела не этот жестокий Крэйн, не Империю, что отняла у неё всё то дорогое, что только было. Она ненавидела Бога — то крутое существо, всевластное и всемогущее. В его силах было самостоятельно изменить этот мир без постороннего вмешательства. Но Бог этого не сделал. Не так важны причины, сколько последствия. Сжав кулаки, Ирис пообещала себе, что станет настолько сильной, что уничтожит эту тварь. За всё, через что прошла она и те герои, что пали до неё. Око за око, зуб за зуб. Только так.

И никак иначе.

Наконец, лагерь начал сбор. Пожитки уже были погружены на повозку, так, чтобы оставить место для всего оставшегося в живых состава отряда. Призванные солдаты Ирис помогали расположиться на скамьях раненным, часть из которых вынуждено положили в проходе, прямо под ногами. Кирагас, щёлкнув вожжами, привёл телегу в движение. Все те, кто мог смотреть, глядели на медленно удалявшееся прочь место стоянки. На огромное тело химеры, ещё долго остававшейся на горизонте. На кладбище, возникшее меньше чем за час. Лорелеи, успевшая проснуться, сидела на самом краю, сложив ладони воедино возле колен. Скомканные серебристые волосы блестели свежим снегом, потихоньку валившим с небес. Арт всё ещё спал, укрытый двумя плащами — своим и эльфа, бывшего караванщика. Кирагас, кажется, не ощущал холода, а потому оставался в одной куртке, с уверенностью направляя лошадей.

Кое-как выбравшись на основной тракт, отряд начал свой путь к Никке.

Ирис держала её солдат поблизости — они поддерживали темп, оставаясь на одном уровне с повозкой. Небольшая часть, соорудив из обломков второй повозки сани, тащила по снегу ящики с бессознательными эльфами. Бросить их, чтобы хоть немного ускорить темп, никто не смог. Повезло, что они были не на той телеге, что сожрала химера вместе с гномом. Так, в молчании, прошёл час. Затем второй, третий, четвёртый — следом небольшой перерыв, чтобы дать лошадям отдохнуть, а Лори — заняться легионерами, чьё состояние было хуже всех. Некоторые воины курили тонкие самокрутки, выдыхая аромат трав и табака в пропитанный потом и кровью воздух. Маркус не стал лишать своих товарищей этой маленькой радости — всё-таки это мог быть их последний перекур.

Потихоньку лес начал редеть — и вскоре горизонт впереди стал полностью чистым, единым белым сплошным маревом. Снегопад усилился, а потому видимость, стоило отряду всё-таки выбраться из чащи, упала до нуля. Так, что даже сани с отрядом солдат, тащившихся всего в десятке метров за повозкой, пропали из виду. Только шорох берцев, буривших снег, доходивший до колен, свидетельствовал о том, что сопровождение всё ещё было, и было в порядке. Изредка легионеры и ребята на скамьях вздрагивали, услышав рокот выстрелов где-то в снежном потоке. Ирис успокаивала их — просто волки или земляные крабы. Последние зарывались в почву, атакуя случайного путника, забрёдшего в лес, могучими клешнями, подобными капканам.

Справиться с ними для вооружённых штурмовиков не составило труда.

Через ещё пару часов повозка снова остановилась, в этот раз для привала. Сгрузив раненных и расчистив почву, отряд кое-как развёл костёр. Фарион, только вернувшийся из разведки, оповестил их, что Никке довольно близко — ещё несколько часов в том же темпе. Смеркалось быстро — и желательно было успеть до полной темноты. Хоть в снегопаде этого заметно не было, но отряд проезжал совсем недалеко от покинутых на зиму ферм — они стояли далековато, как и парочка мельниц у замёрзших рукавов рек, проходивших совсем рядом с городом. Перекусив наспех сваренной похлёбкой, легионеры наконец-то оживились, принявшись делиться впечатлениями от прошедшего сражения. Мрак с их лиц как рукой сняло — всё-таки убийцы привыкли к смерти и относились к ней, как к чему-то естественному.

Пара человек даже сумела задремать, сидя спина к спине. Эльф, всё дежуривший возле Арта, переговаривался с ним. Рассказал Кирагас и о гибели Лафаса, и о странном пламени, в которое обратился меч паренька, когда тот отрубил химере голову. Арту нечего было сказать ему — воспоминания о конце сражения стёрлись, и последнее, что он помнил, это приближавшийся к нему огненный шар. Потом — только то, как очнулся возле трупа чудовища. Вскоре к их разговору присоединилась Ирис, за ней — Лорелеи. Беседовали они о простом — о битве, о будущем, о припасах, о Никке. Аккуратно обходя тему того, что с ними будет, когда они всё-таки достигнут города.

Чародейка, выслушав версии Кирагаса и Арта, принялась внимательно обследовать паренька. Физическое состояние, что удивительно, было в норме. Парень, хоть и был подавлен, держался молодцом — сказывались ежедневные тренировки. Он и в целом стал больше — от хлипенького тела зелёного героя не осталось и следа. Под плащом скрывались мышцы — одинаково сильные и развитые что на корпусе, что на руках и на ногах. Не найдя ничего путного даже с помощью эфира, Лори сдалась, настоятельно попросив Арта упомянуть случившееся перед Фоллом или Мирой — случись так, что они снова пересекутся. Как же всё-таки жаль, что никто из ребят не знал главного — и первый, и вторая прекрасно знали, что случилось.

Фолл давно связал себя с Фарионом таким же контрактом, что и Мира — а потому они могли в любое время и в любой час смотреть на мир глазами грозовой совы, слышать то, что слышал Фарион, и чувствовать то, что чувствовал он. Для грозовой совы подобное вмешательство оставалось незамеченным. Поэтому что архимаг, с сожалением вздыхавшая на другой стороне Железных Гор, что первый герой, приближавшийся к Никке сквозь снежную бурю, заставшую его в дороге, были озабочены произошедшим. Нет, они не застали странные изменения, через которые прошёл Арт во время схватки, но увидели её последствия.

Мира была слишком далеко, чтобы оказать подопечным помощь. Да и её сейчас, прямо скажем, заботило немного другое. Чародейка, покинув земли Сенстонии, изучала в своей старой лаборатории новую чуму, вспыхнувшую на территории кланов гномов. Фолл, с другой стороны, был ближе — а потому двигался навстречу отряду, надеясь застать их до того, как они попадут в Никке. Для этого был ряд причин — одну из которых назвал ребятам с легионерами Фарион.

— Город пылает, — щёлкнув клювом, протянула грозовая сова. — La révolution… Я почувствовал белый эфир — большой объём. Бунтуют бедные районы, вся западная половина Никке…

— Млять… — кратко выругался Маркус. — Хочешь сказать, что внутрь мы не попадём?