Детектив встал с кресла, испытующе посмотрел в лицо Фреда Дэвиса, который, нахмурившись, по-прежнему что-то разглядывал в своем стакане, и молча пошел к выходу. В дверях, не удержавшись, он обернулся и произнес с ноткой недоверия, но и сочувствия:
— Неужели вы действительно полагаете, что Бог уже наказал вас? — Ричардc помолчал, не дождался ответа и продолжил: — Миссис Вирджиния Таруотер считает, что вы убили обеих ее дочерей. Думаю, что в известной степени она права. По крайней мере, в отношении вашей второй жены. Вы не убиваете сами, мистер Дэвис. При мягкости вашего характера вы и подумать об этом не можете, изба-ви Бог. Вы просто не мешаете одним вашим близким убивать других, вот и все. А поскольку человек вы интеллигентный и деликатный, то продолжаете жить с убийцей, делая вид, что она ничего такого особенного не совершила Вы говорите, что Бог уже наказал вас. Нет, ваше настоящее наказание только начинается.
Майкл Ричардc наклонил голову и холодно бросил:
— Прощайте, мистер Дэвис, — и вышел из гостиной.
Дэвис отхлебнул большой глоток виски, потом, поставив стакан на пол, откинул голову на спинку кресла и закрыл глаза. Он не знал, сколько так просидел — может быть, минуту, может быть, час.
Дверь в гостиную открылась, и вошла Сэди. На лице и шее у нее выступили красные пятна, плотно сжатые губы побелели от волнения. Дэвис понял, что она была у себя в комнате и видела смытую с портрета Катрин гуашь. В глазах дочери он прочел безмолвный вопрос и что-то еще, чего сразу не мог определить. Лишь много позже он понял, что это было: непреклонное решение биться за себя, если понадобится — насмерть.
— Что этот человек наговорил тебе про меня, папа? — спросила Сэди, по-прежнему стоя у дверей и прожигая отца взглядом.
Дэвис каким-то древним инстинктом почувствовал, что от его ответа будет зависеть, останется ли у него дочь, или он потеряет ее навсегда. Он собрал все свои силы, всю свою любовь к этой, такой юной, такой хрупкой и беззащитной девочке и сказал, стараясь, чтобы голос не подвел его:
— Не важно, что он говорил, дочка. Я отправил его туда, откуда он приехал, и уже забыл его слова. Я верю только тебе и больше никому.
Он закрыл глаза, чтобы не видеть, как вспыхнуло радостью лицо дочери. Легкие шаги приблизились к нему, и тихий страстный голос Сэди зашептал в самое ухо:
— Папочка, мы теперь будем жить вдвоем, да? Нам ведь с тобой больше никто не нужен, правда?* Я тебя очень люблю и все сделаю, чтобы тебе было хорошо.
Теплые, мягкие руки дочери ласково обвили Дэвиса за шею, а он почему-то вдруг представил, как эти нежные девичьи руки превращаются в холодные стальные обручи и медленно сжимаются вокруг его горла все сильнее и сильнее, раздавливая хрящи гортани, ломая шейные позвонки. На мгновенье ему вдруг показалось, что в груди не хватает воздуха." Фред Дэвис широко открыл рот, судорожно вдохнул и с тупым безнадежным отчаянием подумал, что Ричардc прав: его наказание еще только начинается.
ПРЕСТУПНЫЙ УМЫСЕЛ ИСКЛЮЧАЕТСЯ
В тот вечер Стив Лендис приехал в клуб позже обычного.
Выруливая на стоянку, отдавая ключи от машины сторожу, кивая швейцару у дверей, он думал, что придется извиняться перед Ричардсом и остальными партнерами по покеру.
Это было тем более неприятно, что не далее как в четверг, то есть позавчера, Стив позволил себе публично произнести довольно-таки едкое замечание об игроках, которые неизменно заболевают гриппом, если ожидается игра по крупной.
При этом Стив качнул бокалом в сторону Ричардса и, невинно улыбаясь, сказал: "Ваше здоровье, Питер".
И надо же такому случиться, что именно сегодня, когда наконец-то составили пул азартных и умелых игроков и договорились не ограничивать ставок, он, Стив, опоздал в клуб почти на час против назначенного времени — замечательный повод для разговоров. Но этот отчаянный звонок Патриции. Тут уж не до покера! В конце концов это он, Стив, придумал план с ее замужеством, он выбрал кандидатуру вечно пьяного борова Стентона — ходячего мешка с деньгами, и даже минимальный срок, который Патриция должна была прожить с мужем, чтобы его смерть не вызвала подозрений — один год, — тоже назначил он.
Стив поднялся по центральной широкой лестнице с массивными дубовыми перилами — гордости клуба — в библиотеку и осторожно посмотрел из-за плюшевых портьер через стеклянную дверь. За четырьмя столами сидели с каменными лицами и картами в руках незнакомые ему игроки, а за пятым, в углу, — все его постоянные партнеры и противники. Только вместо Стива, напротив Ричардса, сидел вице-президент клуба — подагрический сухой старик с подкрашенными висками. Ну что ж, для скупердяя Ричардса это вполне подходящий партнер. Во всяком случае, в умении вовремя бросить карты при рискованной комбинации он Ричардсу не уступит. На минуту Стив Лендис тяжело задумался, забыв, что его могут увидеть из библиотеки. Не такое уж, честно говоря, плохое качество — умение вовремя бросить карты. Может быть, такой момент сейчас и настал, раз уж Стентон что-то подозревает? А, черт! Отступить, бросить начатое дело именно теперь, когда прошел год после проклятой свадьбы Патриции, свадьбы, отнявшей у него любимую женщину! Хотя, если говорить честно, Патрицию он потерял еще раньше.
Стив задумчиво спустился по боковой лестнице на первый этаж, прошел по застекленному переходу до спортивного корпуса, не заходя в раздевалку, поднялся на галерею для зрителей, опоясывающую спортзал, и сел там в первом ряду, делая вид, что наблюдает за парой легковесов, вытанцовывающих на ринге. Мысли его опять возвратились к Патриции.
ebooksa