Големы

Максим поник, но, видимо, Павел Аркадьевич планировал окончательно добить его потому, что поднял руку и принялся загибать пальцы. — Это был раз. Далее: как рожать? В колонии нет ни профессиональных врачей-гинекологов, ни советующего оборудования для родов. Это два. И, наконец, три — посмотри на Людочку.

Да, Людочка… Единственный ребёнок на всю колонию, рождённый значительно позже всеобщего конца света возрастом в семь лет. Её родители пошли против общего решения и поставили остальных жителей колонии перед фактом, когда что-либо предпринимать оказалось уже поздно и выход оставался один — рожать.

Высшая степень эгоизма, — высказал тогда Михаил Геннадьевич молодым родителя.

Впрочем, дальше слов ничего не пошло. То ли из-за того, что роды принимали непрофессионалы, то ли по какой-то ещё причине, но Людочка родилась с отклонениями. Она до сих пор не заговорила и было совершенно понятно, что Людочка никогда не сможет приобрести знания и навыки необходимые для выживания в ставшем вдруг смертельно-опасной для человека окружающей среде. Людочка служила напоминанием и главным кошмаром всех, кто когда-либо задумывался чтобы завести ребёнка даже в условиях продолжающегося конца света.

— Армагеддон меня побери! — выругался Максим. — Но ведь в других колониях есть дети, нормальные дети?

— Есть, — подтвердил Павел Аркадьевич. — Проблема в том, что их очень мало — детей. Да и самих колоний всего ничего. Помнишь, как одно время обсуждался проект строительства общего города под куполом силами всех выживших? Даже предварительные расчёты чётко показали: у нас не хватит на это ни сил, ни людей.

— Ладно, Максим, — сжалился Михаил Геннадьевич. — На тебе лица нет. Иди домой — отдохни. Можешь считать, что с этой минуты ты в недельном отпуске по состоянию здоровья.

— Спасибо дядь Миш, — вымучено улыбнулся младший лейтенант. Он и правда устал и разговоры о будущем колонии сейчас являлись последним, что ему было нужно.

Дом — маленький кубрик рассчитанный на четырёх человек, но живут здесь всего двое: Максим и Аня.

Шагая по коридорам и привычно кивая всем встречным, младший лейтенант вспомнил время, сразу, когда старый мир только-только погиб — тогда в старом бомбоубежище было тесно, мест не хватало и приходилось ютиться по шесть или семь человек в помещении рассчитанном всего лишь на четверных. За следующие годы подземную часть убежища значительно увеличили. Надземную, впрочем, тоже. Теплицы для растений, вольеры для кроликов, кур и даже коз — всё это располагалось снаружи, в герметично изолированных зданиях. Работать там, каждый день видя солнечный свет, пусть и через окна, было наградой для отличившихся. Надо признать — потихоньку выжившие сумели наладить свой быт решив все нассущие безотлагательные вопросы. Они сумели выжить. Но что это — крохотная передышка перед последующей попыткой человечества завоевать свою планету обратно или только лишь незначительная задержка перед окончательным концом и исчезновения человека как вида? Кто бы знал…

Зайдя в отведённой его семейной ячейке кубрик, Максим сел на одну из двух застеленных кроватей. Аньки дома не было, она сейчас на работе. Но ей должны передать, что он вернулся и значит вот-вот она вбежит, хлопнет дверью по стене и бросится ему на шею так, что он не сможет удержать равновесие и упадёт спиной на кровать.

Вот-вот, сейчас.

Максиму показалось, что он услышал торопливые шаги по коридору. Дверь распахнулась, врезавшись ручкой в стену.

— Как я испугалась, когда сказали, что ты уже десять часов не выходишь на связь, — пожаловалась девушка сразу, как только они закончили обниматься.

— Прости, — извинился Максим. — Так иногда бывает. Форс-мажор.

— Я тебе сейчас покажу «форс-мажор»! — в шутку пригрозила девушка.

И затем исполнила свою угрозу.

--Тоже в игре, но далеко от столицы Краснопольского княжества — в поганом сердце темнолесья, в располагающемся ниже самых глубоких корней подземных покоях бессмертного царя--

— Ты проиграл, — с особым удовольствием повторил Кощей. Похоже ему нравилось, как это звучало.

— Разве? — переспросил Бронислав.