Тайна Кристин Фоллс

— Займитесь этим. Возьмите бланки запросов, и я подпишу. — На пороге он обернулся: — Дел-то прибавляется, да?

Впоследствии Квирк недоумевал, почему после смены он задержал Уилкинса. Вообще-то ответ был очевиден: иудея Синклера он больше ценил как специалиста, но доверял протестанту Уилкинсу. Ни единого вопроса Уилкинс не задал, лишь посмотрел на свои ногти и с наигранной неуверенностью попросил дополнительный выходной на следующей неделе. Он, мол, съездит в Лисмор к недавно овдовевшей матери. Просьба была вполне обоснованной, и Квирк, конечно, согласился, хотя они порядком отставали от графика. Высказав ее, Уилкинс сильно упал в глазах Квирка, который теперь жалел, что не обратился к Синклеру. Язвительный клоун Синклер относился к нему с определенной (но совершенно очевидной) долей презрения и об ответной услуге не попросил бы из гордости. Мол, у шефа очередной заскок, только что с него возьмешь?

Кристин Фоллс раскрыла свои секреты довольно быстро. Тело привезли из морга в шесть, а прежде чем пробило семь, Уилкинс вымыл руки и ушел. «Походка у него стелящаяся, бесшумная», — подумал Квирк. В халате и зеленом клеенчатом фартуке он сидел на высоком табурете у большой раковины из нержавейки, курил и размышлял. На улице еще не стемнело, только в этом зале без окон, всегда напоминавшем ему огромную пустую цистерну, время значения не имело — хоть полдень, хоть полночь. Один из кранов безнадежно тек, а люминесцентная лампа мощного светильника над секционным столом мигала и потрескивала. На залитом слепящим зернистым светом столе лежал труп, некогда бывший Кристин Фоллс. Грудь и живот разрезали, словно арбуз, выставив напоказ блестящие внутренности.

Квирку казалось, мертвые тела ему нравятся больше, чем живые. Можно сказать, он восхищался трупами, этими мягкими, покрытыми восковой кожей, внезапно сломавшимися машинами. Искореженные, разложившиеся, Квирк считал их совершенными и прекрасными, как древние мраморные статуи. Наверное, он мало-помалу становился таким, как они, или даже одним из них. Квирк смотрел на свои руки: мягкие, пористые, податливые, они ничем не отличались от рук трупов, с которыми он работал. Неужели мертвые постепенно уподобляют его себе? Как же его завораживала их безмолвная таинственность! У каждого тела имелся секрет — причина смерти его обладателя, и работа Квирка состояла в том, чтобы этот секрет раскрыть. Признаки смерти Квирк считал не менее важными, чем признаки жизни.

Квирк стряхнул сигарету, и струйка пепла с шипением сползла в раковину. Вскрытие лишь подтвердило то, о чем он и так догадался. И что теперь делать с этой догадкой? Да и вообще откуда уверенность, что ему нужно вмешиваться?

Глава 4

Краймиа-стрит ничем не отличалась от других улиц района — два ряда строений с маленькими окнами, завешанными белым тюлем, и узкими парадными дверями. В таких живут ремесленники. Сгущались сумерки, Квирк шел по улице и беззвучно отсчитывал номера домов. Небо еще радовало спокойной голубизной, лишь на горизонте скопились багряные облака. У дома номер двенадцать мужчина в матерчатой кепке и грязной застиранной безрукавке выгребал навоз из перевернутой телеги и укладывал вдоль обочины. Штанины чуть ниже колен он перевязал желтой бечевкой. «Зачем? — подумал Квирк. — Чтобы крысы по ногам не бегали? Да уж, если вдуматься, жизнь патологоанатома не так плоха». Когда Квирк поравнялся с телегой, возчик снял кепку, чтобы освежить вспотевшую голову, плюнул на дорогу и дружелюбно заметил: «Ниче седня вечерок». Ослик стоял, понурившись, и явно мечтал провалиться сквозь землю. Осел, возчик, и куча дымящегося навоза разбудили смутные, мучительно неуловимые воспоминания, воскресить которые никак не получалось. И так со всем детством — в памяти зияла дыра, точнее, вместо самых событий в ней отпечатались их последствия.

К Долорес Моран пришлось стучаться дважды, в итоге дверь лишь приоткрылась, и на Квирка недружелюбно уставился черный глаз.

— Мисс Моран? Долорес Моран?

— Кто это спрашивает?

— Моя фамилия Квирк. Я по поводу Кристин Фоллс.

— Крисси? А что с ней?

— Мы можем поговорить?

Моран задумалась.

— Подождите, — после небольшой паузы сказала она, захлопнула дверь, но минуту спустя вышла с сумочкой. Моран куталась в лисью накидку, на которой были и треугольная голова несчастного зверька, и черные лапки. Цветастое платье явно предназначалось женщине помоложе, равно как и белые туфли на массивном каблуке. Квирк уловил аромат духов и тяжелый, застоявшийся запах табачного дыма. Болосы Моран красила в золотисто-каштановый и фактически нарисовала себе новый рот, кроваво-красные Губки бантиком. Ее черные глаза пугающе напоминали лисьи — такие же маленькие и блестящие.

— Ну, Квирк, пошли. Хочешь поговорить со мной — угости выпивкой.

Долорес привела его в паб «У Морана» — «Не родственники», — сухо пояснила она — полуразва-лившуюся, тесную, темную забегаловку с опилками на полу. Несмотря на тепло, в камине тлели торфяные брикеты, сложенные пирамидой, и от тяжелого запаха у Квирка заслезились глаза. Несколько посетителей — только мужчины — сидели за столиками исключительно поодиночке, сгорбившись над стаканами. Увидев Квирка со спутницей, некоторые проявили слабое подобие интереса. Лысый толстяк бармен кивнул Долли Моран и посмотрел на Квирка, оценивая его хорошо скроенный костюм и дорогую обувь. В пабе «У Морана» доктор больницы Святого Семейства, даже скромный патологоанатом, был белой вороной. Долли Моран попросила джин с содовой. Они выбрали угловой столик. Низенькие трехногие табуретки казались такими хлипкими, что Квирк с сомнением покачал головой — его вес не выдерживала и мебель попрочнее. Долли Моран положила накидку на стол — дохлая лиса тут же свернулась кольцом. Едва Квирк поднес зажигалку к сигарете Долли, она коснулась его руки и смерила пристальным слегка удивленным взглядом.

— До дна! — скомандовала Долли, глотнула джин и поочередно промокнула уголки нарисованного рта. Чем-то встревожившись, она нахмурила лоб: — Слушай, а ты не легавый?

Квирк засмеялся.

— Нет! — Она взяла его серебряную зажигалку и взвесила на ладони. — Я сразу подумала, что нет.