Тюрьма №8

Глядя в след выходящего из его кабинета зека, Носов подумал про себя, «этот, идиот думает, что я у него на крючке, но даже и не догадывается, на каком крючке сидит он у меня». Опер получал информацию из окружения Дмитрия практически ежедневно через стукачей, которыми буквально опутал этого, так называемого «смотрящего».

Зоновская столовая напоминала большой амбар или конюшню. До тысячи зеков сразу могли разместиться внутри этого огромного помещения под названим – столовая. Вместо дверей были ворота. В центре была раздача. Три окна, которые открывали во время выдачи огромных уже видавших виды баках алюминиевых с баландой, так называли то, что было похоже на еду. Один такой бак вмещал тридцать порций варева, которое на раздаче зек из обслуги накладывал огромным черпаком с деревянной ручкой в метр длинной. Орудовал он им быстро, словно громадным вислом, при этом за ним наблюдали на раздаче дежурные, зеки которые потом прихватив за ручки с двух сторон тянут эти баки к столам и раскладывают баланду по алюминиевым мискам. Столы были длинные, человек на двадцать, по десять с каждой стороны. Вдоль них стояли лавки. К приходу смены на столе уже была порезана на пайки буханка черного хлеба. И стояли алюминиевые кружки для чая или киселя, алюминиевые миски, их еще называли, «шлемки», наверное из-за того что они были похожи на подобие железных шлемов. Вся эта так сказать посуда была довольно потрепана, помята и погнута. Когда их дежурные расставляли по столам был шум, словно кто-то бьет по батарее, только во много раз звонче. Полы в зале были бетонные, покрыты уже вековым слоем жире, который был втоптан в бетон уже, наверное, миллионами пройденных тут зеков. Под потолком, который был не высоким, жили воробьи. Они постоянно чирикали и пытались клевать еду, которую уже накрыли на столы. Один из дежурных постоянно пытался их отгонять от столов, но все было бесполезно, воробьи снова и снова налетали небольшими стайками и клевали хлеб или баланду из мисок. В столовой был постоянно запах квашеной капусты, перемешанный с запахом хлорки и сырости.

К столовой зеков подводили строем. Затем контролеры пропускали по одному, но все это происходило так быстро, что отряд из четырехсот осужденных заходил за пару минут.

Когда столовая наполнялась, ворота запирались, и пока не закончится прием пищи, никого не выпускали.

Грохот мисок, кружек, человеческих голосов, все смешалось в один сплошной гул. Трудно описать словами эту картину, почти две тысячи человек одновременно едят в одном месте.

Такая столовая могла грезиться только в утопических романах социалистического сюрреализма. Но наяву это было жуткое зрелище, которое трудно вообразить, если не увидишь своими глазами. Да и увидев, все равно не можешь поверить, что такое бывает и происходит день ото дня.

За столами в тесноте размещаются зеки. Прижавшись к друг другу и нагнувшись кое как над миской черпали баланду из шлемок, держа в одной руке пайку хлеба, как тут ее называли «черняги», а в другой руке алюминиевую ложку, выданную на весь срок.

Во время приема пищи нельзя было вставать со своих мест и передвигаться по залу. За этим следили контролеры и дежурный офицер, прохаживаясь в проходах между столов.

Но всегда можно было пообщаться или передать что-то друг другу, ведь это была единственная возможность, как тут говорят «пересечься», т.е. встретиться.

Как-то раз во время приема пищи Андрей «пересекся» с невысоким мужичком по имени Ваня. Его с ним познакомили недавно. Сказали, что он решает серьезные вопросы, вплоть до освобождения досрочно. Осужден за мошенничество на восемь лет, уже повторно. Этот Ваня пообещал, что сможет за определенную суму вытащить Андрея с зоны. Причем официально, как положено по решению суда. Яко бы у него есть связи на самом верху то ли в генпрокуратуре, толи в Верховном суде и за определенную плату смогут выдать решение о снижении срока наказания и освободить прямо из зоны немедленно. Звучало фантастически заманчиво, ведь воля это единственное, о чем мечтает заключенный. И что бы вырваться из клетки, готов на все, пусть даже иногда и не реальные желания. Сегодня, Андрею должны сказать возьмутся ли за его дело и сколько это будет ему стоить.

На выходе из столовой всегда суматоха, возле закрытых ворот толпятся зеки и контролеры не успевают за всеми проследить самое время, когда можно поговорить незаметно, Иван подошел к Андрею и поздоровавшись шепотом сказал:

– Все хорошо, за твою “делюгу” знают высокие люди и сказали, что возьмутся за тридцать косарей (тридцать тысяч долларов) порешать твой вопрос. Решать нужно быстро, пока есть окно.

Договорить не успел, зеков начали выводить из столовой.

У Андрея от волнения пересохло во рту, он уже не думал о деталях и о самом главном в тюрьме – о том, что нельзя никому верить, а думал, что уже скоро будет на воле. Его не смутило, почему такими связями этот хитроватый мужичек тянет свой и не может вырваться отсюда?

Вечером, когда в бараке уже по спокойней и не так беспокоят лягавые со шмонами и проверками, Андрей обратился к одному из соседей по нарам, с просьбой позвонить. Это значит, что нужна мобила, т.е. мобильный телефон. Присев в угол шконоря и прикрывшись подушкой, Андрей позвонил знакомым и договорился, чтобы одолжить сумму на свой выкуп. Нетерпение переполняло Андрея. Он не вникал в детали как все произойдет, не хотел вникать, думал только о том, как скоро он покинет это ужасное место и забудет все что с ним произошло. Время тянулось очень долго. Ванька куда-то запропастился, и Андрей начал нервничать. Через пару дней он узнал, что Ивана и еще двух зеков, вывезли с зоны неизвестно куда, а еще через несколько дней узнал, что их вывези на СИЗО следственный изолятор Бобруйска и выдвинули обвинение в мошенничестве, совершенном уже в местах лишения свободы. Через какое-то время стало известно, что таким образом Иван уже несколько раз получал крупные суммы от осужденных за досрочное освобождение. Он вступил в сговор с начальником специальной части в колонии, через которого проходили все документы, в том числе и об освобождении. Работали так, Иван и его подельники находили жертву, у которой по их расчетам были деньги, рассказывали историю про высокие связи как рассказали Андрею, для убедительности жертву вызывал начальник спецчасти и показывал решение о снижении срока и освобождении с печатью и подписью, конечно же это была просто подделка, но доверчивые платили деньги и на этом их освобождение заканчивалось. Когда жертва начинала волноваться и задавать ненужные вопросы, типа, когда же наконец освободят, ему объясняли, что свою часть выполнили, он же видел документы с печатью, а то что не освобождают, так это бюрократия такая или может еще что то. Если же потерпевший продолжал упорствовать и настаивать либо на освобождении, как это было озвучено, либо возврате средств, вступала в дело силовая поддержка, жертву нещадно колотили и говорили, что он сошел с ума. Потом уже никто не обращал на его внимания. Кто-то сдал всю Ванину бригаду, начальника спецчасти тоже арестовали, изъяли в кабинете поддельные письма с поддельными подписями и печати. Теперь он тоже получит срок и сможет уже на своей шкуре понять, что такое – что значит обманывать, торгуя мечтами о свободе.

Так что Андрею повезло. Но не спасло от надвигавшихся на него неприятностей. Ведь он находился под пристальным присмотром со стороны КУМа и назначенных им стукачей.

Андрей выходил на пром. Зону. Работать было тяжело. Руки покрылись мозолями. От скудного пайка не хватало сил отработать двенадцатичасовую смену, постоянно кружилась голова. Еще постоянно повышали норму -выработку и активисты, зеки активно сотрудничавшие с администрацией за послабления и возможность досрочного освобождения, выслуживались и давили на мужиков, что бы те работали без отдыха в холодном цеху и перевыполняли норму. Попытка урезонить активистов, чуть не привела Андрея к штрафному изолятору.

Бригадиром у них был осужденный за изнасилование зек, с погонялам Авдей. Он был лет двадцати восьми очень нагл с мерзкой рожей похожей на бульдога, за спиной у него посмеивались, говорили, что ему приходиться с такой мордой насиловать, потому что никакая девка в здравом уме ему не даст. По-хорошему, такой как он должен был быть немедленно отправлен в петушатник, но времена уже изменились, теперь это нужно согласовывать с опером, а так как этот пошел на сотрудничество чувствовал за собой мусорскую поддержку и старался угодить им изо всех сил.

Как-то раз, сидя в бытовке перед началом смены, он начал рассказывать, о том что сестра ему написала о новых соседях, мол, заехали студентки в соседнюю квартиру молодые и красивые. И вот эта мразь, сидит и зачесывает, как он скоро вернется и будет ему, где разгуляться.

Андрей не выдержал и сказал ему: