Томила начала тихо всхлипывать. Дознаватель понимающе откланялся, прикрыл лысину шапкой и вышел.
— Что он тебе сказал?
— Ах, эти мечники такие скучные. Приходят тревожить женщину в печали вопросами.
Скучные? У брательницы всегда был странный взгляд на жизнь.
— Ты же знаешь, что это я опознала Ковригу? Это такой ужас! ― Томила закатила глаза и поджала губы. ― Он был весь черный и плохо пах, а пальцы на руках обгорели до костей и скрючились. Даже амулет Велеса почернел. По нему-то я и поняла, что это он, мой дорогой Коврига.
— Подожди, Томила, ― прервал ее излияния Лют, не желая дальше слушать про обгоревшие тела. ― Дознаватель спрашивал тебя, когда ты уехала с вечера?
Рука с платочком замерла на полпути.
— Конечно. А ты разве не помнишь, я же попрощалась с тобой?
— Не помню. Видишь ли, я выпил тогда…
— Ты постоянно пьешь, Лют. Останься Снежана в живых, вряд ли бы она вышла замуж за такого любителя бражки, как ты.
— Почему же ты тогда согласилась мне помочь?
Томила изящно пожала плечами.
— Снежана богата… была. А ты постоянно в долгах. Мой долг старшей родственницы заботиться о тебе. Что теперь собираешься делать?
— Для начала нужно, чтобы дознаватель перестал подозревать меня, ― скрипнул зубами Лют.
— На тризну обещалась поспеть тетка Ковриги, ― задумчиво протянула брательница. ― Она тоже вдова.
— Что? Ей тысяча лет, Томила!
— А тебе ли не все равно? Раз уж Снежаны теперь нет.
— Скажи мне лучше, боярин Светобор с женой уехал раньше тебя?
— Конечно, позже, Лют. Ты меня удивляешь. Я попрощалась с тобой, и ты как раз сказал, что тебя ждет Людмила Сытовна со Снежаной, чтобы устроить танцы. Представляю, как ты там поплясал в таком состоянии.
— Хм… ― Лют попытался ухватить за хвост смутное воспоминание. ― Последнее, что я ясно помню, это двор. Получается, я все-таки вернулся в дом. Скажи, а дознаватель не интересовался, почему ты уехала так рано?