— Большая. Тощая, как смерть. Высокая, как великанша.
— Наверное, она тебе приснилась, — хохотнула ведьма, — в этом доме много странностей, не обращай внимания. Никто не смог бы прорваться через мою защиту.
— Это меня и смутило, — признался я, — кстати, о Ваньке. Он улетел в колодец.
— Да? — ведьма встала передо мной, — это уже хуже. Его будет непросто достать.
— Но он не погиб? — с надеждой спросил я.
— Нет, конечно. Зачем мне строить такие опасные ловушки в собственном доме, зная, что в них могут угодить гости или конструкты.
— Ты можешь объяснить, что это слово вообще означает? — попросил я.
— Да, пойдем, покажу. Ты не боишься подвалов?
— Обычных нет, но в твоем доме…
— Правильно. Тут может быть страшно где угодно. Хотя слово «страшно» не подходит. Скорее, «необычно». Тебя же страшит не внешний вид, и не ощущение от этого дома, а то, что ты ничего о нем не знаешь. Тебя пугает сама неизвестность.
Мы подошли к лестнице на второй этаж и завернули за нее. Там оказался маленький чуланчик, в который я прежде не заглядывал, а в нем, прямо в полу находилась дверь. Я потянул ее на себя и поставил на крючок. Вход был свободен. Подвал оказался просто огромным. Это просто еще один этаж, полностью меблированный, больше похожий на комнату для отдыха, а не забитый всякими стеллажами с соленьями.
Мы прошли мимо небольшой печки-буржуйки, старой и ржавой.
— Вот он, — Ольга указала пальцем на нечто, укрытое мешковиной.
— Можно открыть? — спросил я.
— Конечно. Дерзай.
Я осторожно взялся за ткань и моему взору открылась грубая деревянная статуя, похожая на садового гнома. Ростом в метр, не больше.
— Лет десять назад я бродила по лесу и нашла прекрасное полено, оставшееся от очень старого дуба. Я тогда увлекалась пилой по дереву.
— В смысле? — не понял я.
— С деревом можно работать по разному. Мне понравилась бензопила. Получаются грубые, но весьма аутентичные работы. Как видишь, Ванька вышел именно таким. Грубым и наглым, как и все произведение в целом. Сначала я хотела поставить его на улице, но чем больше его пилила, тем больше он мне нравился. А затем я решила сделать из статуи конструкт.
— Кажется, я понимаю, — сказал я, — ты вложила в него частичку собственного сознания? Конструкт — это как тульпа, только имеющая собственное физическое тело?