— Пичи, нам больше не нужно драться! — сказал Дрэвот. — Ложа — вот фокус, который мне помог!
И он подвёл ко мне того вождя, которого я оставил в Башкае — мы его прозвали Билли Фишем, потому что он был здорово похож на того Билли Фиша, который когда-то водил большой танк-паровоз[42] в Маче, на Болане[43]. — Пожми ему руку, — сказал Дрэвот. Я пожал ему руку — и прямо рот раскрыл от удивления, потому что Билли Фиш ответил мне настоящим масонским рукопожатием! Не говоря ни слова, я выдал ему пожатие Подмастерья[44]. Он ответил как надо, и я попробовал пожатие Мастера, но на этот раз впустую.
— Он Подмастерье! — сказал я Дэну. — Неужто он и Слово знает?
— Знает, — ответил Дэн, — и все жрецы тоже. Это настоящее чудо! Все вожди и жрецы проводят работы Ложи Подмастерьев почти как у нас; и они вырезают Знаки на камнях, только не знают третьей степени, — и вот они пришли, чтобы узнать. Это святая правда! Я все эти годы знал, что афганцы посвящены до степени Подмастерья, но всё равно это чудо! Я — бог и Великий Мастер Ложи, я открою ложу третьей степени и мы посвятим главных жрецов и главных вождей деревень.
— Это против всех правил, заводить новую ложу без какого-нибудь патента, — сказал я. — И вообще, мы ведь даже не занимали офицерских должностей.
— В этом и состоит искусство политики, — сказал Дрэвот. — Нужно управлять страной легко, как двухосной вагонеткой на спуске. Мы не можем остановиться и запросить разрешение, не то они повернут против нас. За мной идут сорок вождей, и мы всех примем или посвятим, в зависимости от их ранга. Расквартируй этих людей по деревням и устрой, чтобы мы смогли открыть ложу. Храм Имбры подойдет для работ[45]. Женщины пусть сделают фартуки[46] — покажешь им, как. Вечером я устраиваю приём для вождей, а завтра открываю ложу.
Мне пришлось хорошенько побегать, но тут и дураку было ясно, как кстати нам пришлась эта затея с ложей. Я показал семействам жрецов, как сделать фартуки разных степеней, а Дрэвоту — фартук с голубой каймой, со Знаками из кусков бирюзы, и не матерчатый, а из белой кожи. Большой квадратный камень в храме мы определили под кресло Мастера Ложи, маленькие камни — под стулья Офицеров, разрисовали чёрный пол белыми квадратами и вообще из кожи вон лезли, чтоб всё было по правилам.
Вечерний приём устроили на склоне, с большими кострами, и там Дрэвот объявил, что он и я — боги, сыновья Александра Македонского и Почётные Великие Мастера Ложи; мы пришли, чтобы Кафиристан стал такой страной, где каждый будет вкушать свой хлеб в мире и пить в спокойствии, и в особенности — слушаться нас. Потом вожди приступили к рукопожатиям — такие бородатые, светловолосые и светлокожие, что это было всё равно как пожимать руки старым друзьям. Мы им звали по именам своих индийских знакомых, на кого они были похожи: Билли Фиш, Холли Дилворт, Пикки Керган (он был базарным смотрителем в Мхау, когда я там работал), и так далее в том же духе.
Но самое поразительное чудо случилось в ложе на другой вечер. Один старый жрец всё время следил за нами, и мне было не по себе: ведь нам пришлось подправить ритуал, но я не знал, что именно им известно. Этот старик пришёл издалека, из какой-то деревни за Башкаем. Не успел Дрэвот надеть фартук, который ему сделали девушки, как жрец заревел, завыл и попытался перевернуть камень, на котором сидел Дрэвот.
— Всё кончено, — сказал я. — Вот что бывает, если основать ложу без патента!
Но Дрэвот и глазом не моргнул, даже когда десять жрецов ухватились за кресло Великого Мастера — то есть, за камень Имбры — и перевернули его набок. Старый жрец кинулся оттирать дно камня от грязи и вскоре показал остальным жрецам вырезанный в камне Знак Мастера — такой же, как у Дрэвота на фартуке. Даже жрецы храма Имбры о нём не знали. Старик пал ниц и стал целовать Дрэвоту ноги.
— Опять повезло, — сказал мне Дрэвот с другого конца храма. — Они говорят, что это тот самый забытый Знак, который никто не мог понять. Теперь нам нечего бояться.
Потом он ударил об пол прикладом ружья, как председательским молотком, и сказал:
— Властью, данной мне моей собственной десницей и благодаря помощи Пичи, я объявляю себя Великим Мастером этой Ложи — Материнской Ложи всего франкмасонства Кафиристана, а также Королём всей страны, наравне с Пичи!
Тут он надел свою корону, я надел свою — я был Старший Смотритель[47], — и мы открыли Ложу в самой достаточной форме[48]. Это было истинное чудо! Жрецы прошли две первые степени в Ложе почти без наших подсказок, словно к ним возвращалась память. После этого Пичи и Дрэвот повысили тех, кто был этого достоин — верховных жрецов и вождей дальних деревень. Билли Фиш был первым, и хочу сказать, что мы его испугали до полусмерти. Это было совершенно не по Ритуалу, зато сослужило нам добрую службу. Мы повысили не больше десяти самых главных, чтобы степень Мастера не стала чем-то обычным. Другие тоже требовали, чтобы их повысили.
— В следующие полгода, — сказал Дрэвот, — мы проведём ещё одну коммуникацию и посмотрим, как кто работает.
Потом он стал спрашивать об их деревнях; оказалось, что они всё время дерутся между собой, и это им жутко надоело. А не между собой, так с мусульманами.
— Будете с ними драться, когда они придут в нашу страну, — сказал Дрэвот, — Отберите каждого десятого мужчину из своих племён для пограничной стражи, и пусть приходят на выучку в эту долину, партиями по двести человек. Больше никого не застрелят и не заколют копьём, если он будет вести себя как надо, и я знаю, что вы меня не подведёте, потому что вы белые люди, потомки Александра, а не обычные чёрные магометане. Вы — мой народ, и богом клянусь, — выкрикнул он, перескочив под конец на английский, — я выкую из вас первосортную нацию — или помру за этой работой!
Я не смогу рассказать обо всём, что мы делали в следующие полгода, потому что Дрэвот делал много такого, в чём я не соображал, да и их наречие он освоил гораздо лучше. Моё дело было помогать людям распахивать землю, иногда ходить с кем-нибудь из войска в другие деревни и смотреть, что там делается, и заставлять перекидывать верёвочные мосты через ущелья, которые рассекали страну самым жутким образом. Дрэвот держался со мной по-дружески, но когда он бродил взад-вперёд по сосновой роще, теребя обеими руками свою рыжую бородищу, я понимал, что он обдумывает планы, в которых я ему не советчик, и просто делал, как он велит.
Но на людях Дрэвот всегда относился ко мне уважительно. Вообще, меня с войском боялись, а Дэна любили. Он был закадычным другом жрецам и вождям, но к нему кто угодно мог прийти с жалобой, и Дрэвот его по-настоящему выслушивал, а потом призывал четырёх жрецов и говорил, что нужно сделать. Когда нужно было утихомирить какую-то деревушку, он обычно призывал Билли Фиша из Башкая, Пикки Кергана из Шу и одного старого вождя, которого мы прозвали «Кафузалим»[49] (его и по-настоящему звали как-то похоже), и держал с ними совет. Это был его Военный совет, а четыре жреца — из Башкая, Шу, Хавака и Мадоры — это был его Тайный совет. Помимо всего прочего, они меня послали в Горбанд[50] с сорока людьми и двадцатью ружьями, и ещё шестьдесят человек несли корзины с бирюзой; я должен был купить у одного из гератских полков (а гератцы за бирюзу вам зубы изо рта продадут) самодельные винтовки «мартини», которые делали в кабульских мастерских эмира.