Дьявол в бархате

— Боюсь, что должен прервать нашу беседу, — спокойно сказал Фентон. — Не окажете ли вы мне услугу, мистер Рив, одолжив вашу лиру минут на пятнадцать?

— Лиру? Охотно! — откликнулся старик, отодвинув от себя инструмент, около трех футов длиной, с блестящими струнами. — Но с какой целью?

— Я отправлюсь наверх, на совет «Зеленой ленты».

Старый джентльмен не проявил удивления, когда Фентон встал с лирой подмышкой.

— О, ты это сделаешь! — промолвил он, посмотрев Фентону в глаза и переведя взгляд на засохшую кровь у него на руках. — Пожалуй, я пойду с тобой.

— Нет, оставайтесь здесь! — воскликнул Джордж. — Иначе вы больше не сможете шпи…

— Вот еще! — с присвистом усмехнулся старик.

С усилием поднявшись на распухшие ноги, мистер Рив слегка покачнулся, но тут же выпрямился. Огромный живот обжоры сочетался в нем с одутловатой физиономией пьяницы и седыми волосами архиепископа. Он любовно похлопал по рукоятке шпаги.

— Я слишком слаб в ногах для фехтования, но botte или два ожидают щеголя, который вздумает иметь дело… — он снова похлопал по эфесу, — с Грязной Бесс. Куда идти, парень?

— Следуйте за мной, если хотите, — ответил Фентон. — Но не хватайтесь за шпагу и не говорите, если я не подам вам знак.

Они двинулись к лестнице гуськом: сначала Фентон, за ним Джордж, далее мистер Рив. Но внезапно им преградил путь буфетчик, заросший волосами, словно дикарь.

— Сожалею, сэр, но вход наверх запрещен.

Фентон бросил на него взгляд, более грозный, чем любой взгляд сэра Ника.

— Я сэр Николас Фентон, — заявил он, после чего в глазах буфетчика тут же мелькнул страх. — Ты сбережешь здоровье, если посторонишься.

Буфетчик отпрянул, но поднял голову, как будто желая позвать кого-то наверху. Правая рука Фентона, скрытая лирой, метнулась к эфесу шпаги, клинок наполовину вылетел из ножен, и буфетчик понял, что джентльмен не шутит.

— Я… буду… молчать, сэр… — запинаясь, произнес он.

Клинок скрылся в ножнах. Золотая монета, блеснув, упала к ногам буфетчика, который увидел золото впервые за восемнадцать месяцев. Подобрав монету, он решил, что молчание — лучшее проявление благоразумия.

Они легко поднимались наверх, исключая мистера Рива, с трудом волочащего подагрические ноги. Стена находилась справа от них. Фентон, слегка повернув голову, нес лиру так, чтобы она была заметна всем окружающим.

Орущая толпа внизу состояла из наполовину и полностью пьяных. Более восьмидесяти пар глаз с завистью устремились на лестницу. Но завидев музыкальный инструмент, предназначенный, несомненно, для увеселения могущественного лорда, они утратили интерес к троим счастливцам, вновь перенеся его на трубки, вино и карты.

— Я припоминаю, — забыв о предупреждении, заговорил мистер Рив, — что Грязной Бесс (так я именую свою шпагу, джентльмены), мы обычно называли жену генерала Монка до того, как его сделали толстозадым герцогом Олбемарлом[66].