Трамвай довез меня до улицы Энтузиастов, и я без труда нашел дом своего институтского товарища. Двери открыл сам Иван. Он сначала остолбенел и от неожиданности потерял дар речи. Потом бросился обнимать меня.
— Не позвонил, не написал. Дал бы телеграмму, что-ли… Как с неба, ей богу! — растерянно запричитал Иван.
Сюсюканий и соплей я не любил и в отличие от Ивана сдержанно принял проявление его телячьего восторга: в таких сиюминутных выражениях мне всегда виделась некая фальшь, и, может быть, именно от того, что они сиюминутны. Я терпеливо дождался, пока он отпустит меня, и с усмешкой сказал:
— Да ты не напрягайся, Вань. Я у тебя на пару дней, пока устроюсь как-то. Это возможно?
— Что ерунду говоришь, — обиделся Иван. — Я мог бы встретить тебя. Город-то незнакомый. Как добирался?
— Нормально. От вокзала троллейбусом, здесь трамваем.
— Есть хочешь?
— Спасибо, я на вокзале чаю выпил.
— Чай — не еда. Давай, тащи вещи в мою комнату и пошли на кухню пельмени есть.
В комнате Ивана с трудом помещались кровать, шифоньер и однотумбовый письменный стол. Я запихнул рюкзак под стол, чемодан поставил рядом так, чтобы не загораживать проход.
— Мне б помыться, — попросил я.
— Прости, не сообразил, — хлопнул себя ладонью по лбу Иван. — Иди в ванную, я сейчас принесу полотенце.
После душа ели пельмени, выпили по рюмке водки из графинчика, который Иван достал из серванта, и болтали, вспоминая студенческие будни.
— А чего ты приехал летом-то? — спросил Иван. — Ты же собирался к сентябрю.
— А поработаю до школы где-нибудь. У тебя же отец начальник отдела кадров? Поможет?
— Да запросто! — согласился Иван.
— Родители-то знают, что я могу завалиться к вам татарином? — спросил я.
— Почему татарином?
— Да ведь говорят, «незванный гость хуже татарина».
— Не бери в голову, — засмеялся Иван. — Достаточно того, что они про тебя знают. Разберемся…