— Вообще-то, да! Просто некоторым требуется больше времени, чтобы войти в это состояние.
— А что будет, если человек так и останется под гипнозом?
— А он под гипнозом не останется, — заверил я. — Даже, если его не разгипнотизировать, он проснётся сам или уснёт обычным сном, а потом проснётся в нормальном состоянии.
И вдруг Сергей Николаевич задал вопрос, который всегда не давал покоя известным органам, с которыми мне волей-неволей приходилось сталкиваться:
— Так это ты можешь так и сберкассу ограбить или ещё чего натворить?
Вопрос прозвучал вроде в шутку, но я счёл за разумное развеять эту нелепую мысль.
— В большей степени это зависит от моральных качеств самого гипнотизёра, — я вспомнил редкую книгу Вильгельма Фельдмана «Нужен ли нам гипноз?» издательства 1932 года, хотя не совсем был согласен в его выводами. — Но, с другой стороны, не каждого под гипнозом можно заставить пойти на преступление. Если у человека преступные наклонности есть, то, может быть, он и подчинится приказу, но скорее всего не выполнит то, что против его убеждений… Нельзя приказать человеку убить кого-то или ограбить, если он уверен, что этого делать нельзя. Это блокирует его сознание. И потом, под гипнозом у человека всё же остаётся какая-то воля… А ещё есть инстинкт самосохранения. По крайней мере, эксперименты не доказывают «преступность» гипноза.
Кажется, это успокоило Сергея Николаевича и удовлетворило его любопытство…
Я вспомнил этот не стоящий большого внимания случай только потому, что он предшествовал следующему, выбившему меня из колеи, событию.
На моё имя пришла повестка из КГБ. Повестку мне передала комендантша. Она её немедленно изъяла из почты. Когда я шел с работы, вахтерша тётя Клава с заговорческим видом и испуганными лицом, шёпотом, посмотрев по сторонам, сказала, чтобы я скорее шел в комнату комендантши Валентины Васильевны.
— А что случилось-то? — не удержался я от вопроса.
— Иди-иди, — махнула рукой тётя Клава.
Я пожал плечами и пошел к комендантше.
— Тебе повестка в КГБ. — с порога выпалила Валентина Васильевна. — Ты чего натворил?
Комендантша была не так напугана, как тётя Клава, но в голосе её ощущалась напряжённость, а ещё больше её одолевало любопытство.
— Представления не имею, — ответил я. И это была правда. Я действительно недоумевал, зачем я вдруг понадобился КГБ.
— Ладно, придёшь, расскажешь, — приказала Валентина Васильевна и отпустила меня с миром.
На следующий день я показал повестку прорабу Александру Борисовичу, и тот, посмотрев на меня, как мне показалось, с сочувствием, тоже не преминул поинтересоваться, по какому поводу повестка, на что я честно повторил, что не знаю.
Подходя к «Серому дому» я нервничал.
Внушительное четырёхэтажное здание, фасад которого украшали колонны, действительно было серого цвета. Не без трепета я вошел в здание и показал повестку дежурному офицеру. Тот повертел повестку в руках, позвонил кому-то, бросил короткое: «Ждите!», и я скромно стоял возле его застеклённой будки и смиренно ждал. Вскоре показался другой офицер, старший лейтенант, спросил: «Кто по повестке?» и повел меня на второй этаж почти в конец коридора. В небольшой комнате, обставленной аскетически, то есть, кроме однотумбового письменного стола и шкафа с бумагами, у стола стоял простой стул, да пара таких же стульев — у стены. Старший лейтенант предложил сесть, проверил паспорт и металлическим голосом спросил:
ebooksa