— Я хочу записаться в драмкружок, — торопливо сказал я и почувствовал, что робею. Мои глаза привыкли к полумраку, и теперь я смог рассмотреть режиссёра или руководителя. Он выглядел импозантно, крупные черты лица на львиной голове, пропорциональной массивному телу, предполагали благородство и великодушие.
С минуту режиссёр разглядывал меня.
— Ну-ка, ну-ка! — сказал он наконец. — Поднимитесь-ка на сцену. — Да снимите плащ.
Я повесил плащ на спинку кресла и поднялся по ступенькам на сцену. Теперь на меня с любопытством смотрело несколько пар глаз, отчего я совершенно смешался.
— Ну, чем не Севастьянов? А? — воскликнул режиссёр.
— А что, Борис Михалыч, похож, — оглядев меня как девку на выданье, согласился смуглый черноволосый красавец из состава артистов.
— Арсен, ну-ка дай молодому человеку текст с ролью Севастьянова, пусть прочтёт что-нибудь. Давай с первого его выхода. Варя, Сергей, дайте ему реплики. Вы «входите… Да, как вас зовут?
— Владимир, — ответил я.
— Так вот, Володя, представьте военный городок. Лето. К вашему товарищу, лётчику Сергею Луконину, приезжает невеста Варя. Вы приходите на квартиру к Луконину и впервые видите его невесту. Она вам нравится, вы стесняетесь и даже находитесь в некотором замешательстве… Всем десять минут отдыха. вы, Володя, знакомитесь с текстом.
Всё это Дмитрий Михайлович проговорил по-режиссёрски властно, не допускающим возражения тоном, будто я уже сто лет принадлежу к труппе его самодеятельных артистов, которые благоговейно внимают ему и готовы выполнить любое указание.
Через десять минут я «входил» в комнату главного героя пьесы.
Я. Можно?
Сергей. Входи, Севастьяныч, знакомься!
Я. Севастьянов.
Варя. Варя.
— Здороваешься с Аркадием и смотришь на Варю, — подсказывает режиссёр.
Варя. Ну, что вы на меня так смотрите?
— А он на тебя, Лен, никак не смотрит, — то ли удивляется, то ли хочет сказать, что не понимает, как так можно, и машет рукой, что, очевидно, означает полную безнадёжность, режиссёр, но я после короткой заминки продолжаю:
Я. Вот вы какая.
Варя. Что, не нравлюсь?