Фокус. О внимании, рассеянности и жизненном успехе

Есть одна древняя легенда. Шел монах своей дорогой и вдруг увидел прекрасную женщину, бегущую ему навстречу[113]. Тем утром она не на шутку повздорила с мужем и спешила укрыться от него в доме своих родителей. Вскоре показался преследовавший ее муж, который спросил монаха: “Достопочтенный, не видел ли ты тут пробегавшую женщину?” “Я не разобрал, кто это был – мужчина или женщина. Но мешок костей пробежал вон в том направлении”, – отвечал монах.

Часть III

Умение читать других людей

Глава 9

Женщина, которая слишком много знала

Отец этой женщины был очень вспыльчив, и в детстве она боялась, что он может взорваться в любую минуту. И тогда Катрина, я буду называть ее так, научилась сверхбдительности. Она изо всех сил старалась уловить малейшие знаки (повышение голоса, нахмуривание бровей), свидетельствующие о том, что дело идет к очередной вспышке ярости.

С возрастом эмоциональный радар Катрины стал еще более чутким. В колледже, например, она поняла, что ее однокурсница спит с преподавателем. Катрина расшифровала язык их движений, обратив внимание, что их тела синхронизировались, словно в едва уловимом танце. “Они будто двигались вместе, в унисон, – говорила мне Катрина. – Стоило ей качнуться, он вторил ей. Я заметила, что они сонастроены друг с другом на интимном, телесном уровне, подобно любовникам, и подумала: во дела…” “Любовники сверхчутко, инстинктивно реагируют друг на друга, хотя и не понимают этого”, – добавляет она. Лишь месяцы спустя подруга поведала Катрине о своем тайном романе, и “хотя их связь прекратилась, тела все еще были вместе”.

С кем бы Катрина ни была, она, по собственным словам, всегда “гипервосприимчива ко множеству потоков информации, которые люди, как правило, не воспринимают, – поднятие бровей, движение руки. Это мне порядком мешает – я слишком много знаю и тягощусь этим. Страшный переизбыток информации”.

То, что чувствует (а подчас и высказывает) Катрина, не только не нравится другим, но и мешает ей самой. “Как-то раз я опоздала на встречу, заставив людей ждать. Все были безупречно дружелюбны на словах, однако движения их тел говорили об обратном. Они старались не смотреть мне в глаза, но по их позам я видела, насколько все злы на меня. Я очень расстроилась, почувствовала ком в горле. Встреча прошла неважно”, – рассказывает Катрина. “Я всегда замечаю то, чего не следует, и это создает множество проблем, – добавляет она. – Я вторгаюсь в частную жизнь, сама того не желая. Долгое время я не понимала, что мне следует почаще держать язык за зубами”.

После того как члены команды Катрины охарактеризовали ее как слишком въедливую, она начала работать с инструктором. “По его словам, моя проблема в том, что я выдаю эмоциональные сигналы. Замечая вещи, которые мне замечать не следует, я реагирую так, что люди думают, будто я постоянно чем-то недовольна. В общем, мне нужно вести себя осторожнее”.

Такие люди, как Катрина, подобны социальным медиумам, чутко настроенным на мельчайшие эмоциональные сигналы и обладающим чуть ли не сверхъестественной способностью считывать трудноуловимые для других послания. Незначительное расширение радужки глаза, взмывшая вверх бровь, движение тела – все это говорит о том, что именно вы в данный момент чувствуете. Если люди, подобные Катрине, толком не знают, что со всем этим делать, возникают трудности. С другой стороны, именно эти таланты делают нас проницательными собеседниками, позволяя угадывать, когда не следует поднимать больную тему, когда человека нужно оставить в покое, а когда он нуждается в утешении.

Восприимчивость к подобным мелким сигналам дает определенное преимущество в целом ряде областей человеческой жизнедеятельности. Взять, например, высококлассных игроков в сквош или теннис, которые умеют понять, куда именно полетит мяч, увидев позу соперника, готовящегося к подаче. Многие из великих бьющих в бейсболе, таких, например, как Хэнк Аарон, снова и снова просматривают видеозаписи с питчерами, своими будущими соперниками, чтобы понять технику их подач.

Джастин Касселл, директор Института человеко-машинного взаимодействия Университета Карнеги-Меллон, применяет такого рода натренированную эмпатию на благо науки. “В семье мы играли в игру, суть которой заключалась в наблюдении за людьми”, – рассказывала мне Касселл. Это детское пристрастие развилось еще сильнее, когда она, будучи аспиранткой, сотни часов изучала на видеозаписи жестикуляцию людей, рассказывающих о только что просмотренном мультфильме. Работая с отрывками по тридцать кадров в секунду, она фиксировала движения рук, их траекторию. И чтобы проверить себя на точность, она, не глядя в свои пометки, проверяла, совпадают ли воспроизводимые ею движения с реальной картиной.

Несколько позже Касселл провела подобную работу в отношении мельчайших движений лицевых мышц, взгляда, динамики бровей, кивков головы – все это методично оценивалось секунда за секундой и тщательно перепроверялось. На эту работу ушли сотни часов, и Касселл до сих пор продолжает ею заниматься вместе со своими аспирантами в Карнеги-Меллон.

“Жестикуляция всегда начинается перед наиболее значимой частью вашей реплики, – объясняет мне Касселл. – Некоторые политики производят впечатление неискренних людей в том числе потому, что их учат делать определенные жесты, но не объясняют, в какой именно момент они уместны, поэтому когда жест следует за словом, кажется, что политики кривят душой”.

Значение жеста зависит от того, в какой именно момент он совершен. Если сделать жест невпопад, положительное утверждение может привести к негативному воздействию. Касселл приводит следующий пример: “Если сказать «Она отличный кандидат на эту должность» и подчеркнуть слово «отличный», одновременно подняв брови и кивнув, то эмоциональный посыл будет очень позитивным. Однако если произнести то же предложение, но поднять брови и кивнуть во время небольшой паузы после слова «отличный», эмоциональный смысл предложения окажется скорее саркастическим, оно будет означать, что упомянутой особе весьма далеко до блестящего кандидата”.

Подобная внутренняя трактовка мета-сообщений через невербальные каналы происходит мгновенно, бессознательно и автоматически. “Мы не можем не осмыслять того, что нам кто-то говорит, – разъясняет Касселл. – И неважно, идет ли речь лишь о словах, о жестах или о том и другом в совокупности. Все, что мы замечаем в другом человеке, формирует – на бессознательном уровне – некое представление, и наша восходящая сеть мгновенно его считывает”.

Объекты одного исследования заявили, что якобы “слышали” информацию, переданную им одними жестами. Например, тот, кто слышал слова “он появляется из водосточного желоба”, но при этом видел, как рука оратора сжалась в кулак и сделала несколько скачкообразных движений вверх и вниз, признался, что услышал фразу “и потом спускается по лестнице”[114].

Благодаря работе Касселл стало возможно уловить ту информацию, которая обычно со свистом проносится мимо нас в долю секунды. Наша автоматическая система получает данные, однако нисходящее осознание практически ничего не улавливает.

Эти скрытые сообщения обладают сильнодействующим эффектом. Исследователям супружеских отношений давным-давно известно: если на лице одного из партнеров во время ссоры периодически проскальзывает выражение отвращения или презрения, очень вероятно, что эта пара распадется[115]. В психотерапии вероятность успешного исхода занятий выше, если терапевт и клиент хорошо синхронизируются в движениях[116].