Путь волка

Глава 40. Бой на корабле перед рассветом

Добежав до конца Восьмой авеню, я повел армаду оборотней по Гринвич-авеню в сторону Бруклинского моста. Нам нужно было пробежать как можно большее расстояние по суше, прежде чем кинуться в море. Бруклинский мост утопал в тумане, железные канаты скрывал морок, и казалось, что мост планировал над водой.

Оборотни загрохотали по деревянному настилу, специально сделанному для пешеходов. Несокрушимая стая неслась, чтобы победить то зло, которое ее породило.

Там, в музее, пока я шел в западню, которую мне приготовила мать выродка, Рой Макрой передал мне в наушники последние разведданные. В трех милях от Нью-Йорка стоял штабной корабль, на котором находился глава ФБР.

После убийства Выродка и Кривочлена моя цель была проста, как два цента. Надо было пробраться на корабль и убить директора ФБР. В этом случае операция по нейтрализации Президента США должны была сорваться.

Пробежав мост, мы очутились в Бруклине. Оставалось пробежать три мили по прямым улицам – и можно прыгать с пирса в воду – а там до корабля лапой подать. Но нас нагнали боевые вертолеты. Они начали палить из пулеметов и запускать ракеты по бежавшим оборотням, рассеивая нашу группу из трехсот особей. Нас расстреливали, как диких животных, и до залива добежало около полутора сотни.

Я кинулся в черную толщу воды и поплыл, издавая короткие звуки горлом. Оборотни, услышав призыв, прыгнули и последовали вслед за мной. Впереди в легкой дымке светились огни. Штабной корабль, по словам Роя Макроя, был почти без вооружений. И когда мы подплыли к исполину, я сразу понял, что этот тот корабль, который мы ищем. Он соответствовал описанию Роя Макроя: на этом корабле было большое количество антенн и передатчиков.

Якорь корабля был опущен. По цепи я добрался до якорной ниши и, оттолкнувшись, зацепился за край борта и запрыгнул на палубу. Оборотни последовали моему примеру, запрыгивая один за другим на палубу. К нам выбежали автоматчики, человек восемь, и открыли было огонь, но поняли, что силы неравны. Оголодавшие оборотни прыгнули на них и начали рвать на части. Звери откусывали куски и мотали тела за ноги и за руки по палубе.

Обратившись в человека, я взял в руки автомат, снял рожок. По виду пули были обычные, не специальной серии. Значит, победа будет легкой, раз им нечего нам противопоставить.

Звери быстро подкрепились моряками. И я повел свою гвардию в трюмы, откуда вылезли люди. Наша задача была проста – найти всех, кто есть на этом корабле живой, и убить. Развязка была близка, но никакого волнения я не чувствовал.

Когда ты находишься в шкуре оборотня, человечность в тебе умирает, ты как будто принял сильный наркотик и думаешь, что находишься во сне, где можно делать все, что тебе захочется и где нет никаких запретов. А чужая боль и чужие страдания ты пропускаешь мимо, они тебя не касаются, и ты ни о чем не сожалеешь, когда убиваешь.

А потом, обратившись в человека, все, что ты делал, кажется тебе грезами, которые были вроде бы и не с тобой. А как можно жалеть о том, что ты делал не наяву? Никак.

Оборотни заполонили корабль. Они проникали в трюм все глубже и глубже, истребляя каждого, кто стоял на их пути. Тут и там раздавались приглушенные выстрелы, а через секунду слышался победный вой. Чем больше причиняешь оборотню вреда, тем больше он жаждет крови, чтобы насытиться и восстановить потерянные силы.

Кровь, соленая, горьковатая и мягкая, успокаивала. Выпить кровь у человека – это все равно что выпить его душу.

В конце одного из коридоров я увидел железную дверь с иллюминатором. За дверью стояли люди, человек двадцать. По их форме я понял, что это генералы, среди которых были двое в штатском. Один был директор ФБР, а другой его зам. Первого и второго я видел на фото на сайте ФБР. Про зама мне даже рассказывал мой начальник. Именно ему Козлорыл звонил, чтобы потребовать материалы дела по убийству моего напарника Хэнка Саливана. Вот мы и встретились, ублюдок.

Я ударил лапой по стеклу один раз, второй, но оно не поддавалось. Ошарашенные генералы о чем-то орали в рации, глядя на меня. Видимо, звали подмогу. Дверь была железная, но не бронированная. При наличии времени я бы, наверно, смог взломать ее своей грубой силой. Но времени не было.

Еще когда лез по якорю, я видел, как забрезжил рассвет. Желтая полоса, рассеянная атмосферой, поднималась с востока, и теперь вся моя армия да и я сам совсем скоро могли превратиться в тыкву. Сказку про Золушку я хорошо знал, моя русская няня в детстве ее часто рассказывала.

Нужно было принимать нестандартные решения, поэтому я побежал назад на палубу и собрал все оружие, которые было у убитых моряков. От моряков на месте бойни остались только кровавые пятна. Кости, включая черепа, оборотни разжевали и съели. А палубу вылезали от крови и ошметок плоти своими длинными языками. Все-таки армия из полутора сотен бойцов должна хорошо питаться… Я хотел накормить голодных зверей прямо сейчас, пока рассвет не вступил в свои права. Ведь для этих людей в обличье зверей, наверно, это была последняя ночь в их жизни.

Я вернулся с автоматами и, подходя к каюте с офицерами, обратился в человека. Подойдя вплотную к иллюминатору, я показал два кровавых фака и смачно плюнул в стекло. Отчего лицо директора ФБР перекорежила гримаса отчаяния.

Насладившись зрелищем испуганных ублюдков, которые возомнили себя властителями мира, я передернул затвор и открыл огонь. Я стрелял по замку двери, чтобы разбить его. Один рожок, второй, третий… Когда патроны и автоматы закончились, дверь представляла из себя жеваное железо, измятое и изрытое пулями.