Тот маленький мальчик, что утром вместе со слугой плакал над нашим горем, тоже вдруг очутился возле меня и очень вежливо поздоровался.
Слуга ушел, а ребенок остался, и пока я пил чай, разглядывал книжки с картинками.
Затем, с сильным смущением, как и подобает воспитанным детям, он спросил у меня:
— О чем вы плакали вместе с моим батюшкой, так что и нам захотелось плакать?
— Да уж так случилось...
— Нет, я вас очень прошу, объясните мне, пожалуйста! Когда я пошел и сказал маме, она мне велела, чтобы я спросил у вас.
— Спроси лучше об этом у самого отца.
— Батюшка нам не скажет, да он редко и бывает с нами. Если он дома, то всегда сидит в этой комнате, что-то читает и пишет.
— Хорошо, — сказал я, — тогда я тебе отвечу. У твоего отца есть деревня и называется она Иран-абад. Так вот, там появился страшный мор, и мы с ним оплакивали бедных жителей этой деревни.
Затем я спросил у него, ходит ли он в школу?
— Да, — ответил он, — я хожу в Дар ал-Фунун.[116]
— Будь прилежен. Бог даст, станешь министром.
— Если изучу все науки, может быть и стану.
— А если не изучишь?
— Нет, господь этого не допустит.
— Почему же?
— Мой батюшка всегда бранит необразованных министров. Да и правда, как можно без знаний управлять министерством? Вот если мулла в чалме на голове и в накидке поднялся бы на кафедру в мечети, а кто- нибудь пришел бы и задал ему вопрос, а он не смог бы дать правильный ответ, ведь ему же должно быть стыдно? Разве нет? То же самое, если у необразованного министра что-нибудь спросят, а он не сможет ответить. Ясно, что он будет опозорен перед людьми.
Я не мог надивиться рассудительности и разумности этого ребенка и, благословив его, сказал:
— Прекрасно, прекрасно! Я буду молиться о том, чтобы ты стал образованным и мудрым министром. Увы! Я не увижу этого, жизни моей не хватит. Но, аллах милостив, дети наши увидят это благостное время и вкусят счастья от правления таких мудрых министров, как ты.
— Разве вам так много лет? — удивился он.