– Все тихо, товарищ майор.
– А «Форд»?
– Он уже стоял, когда мы подъехали. Мы выяснили, все в порядке – это ваш…
Дослушивать Петр не стал. Он рванул к даче изо всех сил. Калитка оказалась незапертой, хотя отец всегда закрывал ее на ночь. Все больше приходя в ужас, Зигунов бежал, не различая ничего вокруг. Преодолев в три гигантских прыжка тропинку к дому, он ворвался внутрь, сжимая в руке пистолет.
Дача была тихой и темной, только со стороны веранды слышались тихие голоса и просачивался свет из-за прикрытой двери. Не задерживаясь, Петр побежал туда и распахнул дверь.
На веранде был накрыт большой обеденный стол. Белая, вязанная крючком скатерть, оставшаяся еще от бабушки. На ней тарелки с закусками, графинчик с самогоном, большая салатница. А рядом стопки книг, какие-то рукописи… Владик сидел за столом, болтая ногами, и ковырялся в тарелке. Зигунов-старший листал какую-то подшивку потрепанных листов. А в центре стола, прямо напротив двери сидел…
– О, Петя, – удивленно заулыбался отец. – Какими судьбами? Мы тебя не ждали. Заходи-заходи. А у нас тут как раз небольшой сабантуй.
И только сейчас Сергей Аркадьевич заметил, что в руке у сына оружие.
– А что…
– Помолчи, папа, – скомандовал тот, не сводя глаз с гостя. – Добрый вечер, Денис Иннокентьевич.
В центре стола, прямо напротив двери сидел Денис Иннокентьевич Никишин, заместитель библиотекаря и ведущий кружка ЛИТО.
Глава 28
– Ты чего с оружием? – Брови Сергея Аркадьевича взлетели вверх, собрав лоб в морщинистую гармошку. – Напугал нас. Убери, свои же все. И присоединяйся к нашему ЛИТО-собранию. Денис Иннокентьевич мои стихи слушает, помогает Владику с сочинением… Что случилось-то, Петя?
Зигунов на отца не смотрел и не обращал внимания на его болтовню. Взгляд майора неотрывно был прикован к Никишину, который как ни в чем не бывало потягивал чай из расписной чашки «для гостей» и благостно улыбался.
– Владик, марш наверх и запрись там. Откроешь только мне.
– Петя, ну что ты…
– Помолчи, папа. И тоже иди с Владиком.
– Нет, я совер…
– Я сказал, наверх! ОБА! – гаркнул Петр таким голосом, что сын вздрогнул и быстро выбежал с веранды.
– Не смей со мной разговаривать в таком тоне! – взвился неожиданно Сергей Аркадьевич, и на Зигунова пахнуло перегаром. Черт, похоже, отец хорошенько уже приложился к самогону. Это плохо. Очень плохо. Черт!