— Говорят, уж пятьдесят с лишком.
— А лицо, точно как у ребенка; волосы почти все черные! А глаза-то, глаза…
— У него отличные глаза, — заметила Надежда Сергеевна.
— Да, большие, черные, только как противно их прищуривает! А брови как нахмурит вдруг, так даже страшно делается… Он, должно быть, презлой…
— Муж уверяет, что он прекрасный человек… — Он так хвалит твоего мужа…
— Муж говорит, что он даже бедным помогает.
Вдруг занавеска с шумом распахнулась: вошел видный мужчина. Его глаза так блестели, щеки были так красны, а телодвижения так размашисты, что Надежда Сергеевна испугалась и побледнела.
— Что нужно? — быстро спросила она.
— Пуншу! — отвечал видный мужчина. — Мы пили, пили шампанское… да что толку?.. Только слава, что вино!.. Так уж вы, Надежда Сергеевна, поусердствуйте, а мы всегда с нашей благодарностью.
И он хотел обнять ее. Но она с отвращением уклонилась.
— Полно, пожалуйста; не нежничай! лучше перейдите в другую комнату, а то детей перебудите!
— Дети… а! Петька, вставай!
И видный мужчина шел к кроватке ребенка.
— Тише; ну зачем вы его поднимаете? — сказала Полинька, скрывавшаяся в углу комнаты.
— А, Палагея Ивановна! как поживаете? не угодно ли к нам? — закричал видный мужчина.
Надежда Сергеевна дернула Полиньку за платье и покачала головой.
— Нет, я сейчас пойду домой, — отвечала Полинька.
— Ну, как желаете… Так налей же пуншу, да позабористей!.. Ну, что хмуришься?.. ведь ты у меня умница!
И он обнял ее за талию,
— Оставь меня! — сердито сказала она.