Старик был огромного роста, и его крепкие мускулы, резко обозначавшиеся на худом, измученном лице показывали, что смерть одерживала здесь нелегкую победу.
Он громко охал, крестясь дрожащей рукой, призывая имя божие и повторяя невнятным голосом все знакомые ему тексты св. писания. Вильманстрандский купец сидел против него, пересиливая дремоту, которая после многих бессонных ночей упорно смыкала его глаза.
— Слушай, молодец! — начал старик слабым, удушливым голосом, приподнявшись на своей постели и показав широкую и худую обнаженную грудь, на которую в беспорядке падала его белая, как снег, длинная борода. — Недолго мне остается жить. Я все поджидал, думал, вот отойдет; но, видно, господа я прогневил свыше его милосердия… час мой настал! Выслушай же мою последнюю волю и сверши за меня, чего не успел я, многогрешный…
Сонливость молодого человека в минуту прошла. Он весь встрепенулся при последних словах старика и жадно наклонился к нему, будто бы страшась проронить слово.
Но старик заохал, закашлялся, и нетерпеливое волнение пробежало по лицу молодого человека. Собравшись с силами, старик продолжал:
— У меня был брат…
— Но ведь, он умер? — быстро перебил молодой человек.
— Умер, в Питере (царство ему небесное!)… После брата осталась жена.
— Да ведь и она тоже умерла? — перебил опять Вильманстрандский купец.
— Умерла, — отвечал старик, — тоже умерла (и ей царство небесное, хоть она и не православная была, прости ее господи!). Но после них осталась…
По лицу слушателя пробежало живейшее беспокойство. Он удвоил внимание; но старик закашлялся.
— Кто же остался после них? — нетерпеливо спросил молодой купец.
— После них осталась дочь, — твердо произнес старик.
Вильманстрандский купец побледнел, как смерть.
— Как? — вырвалось у него: — вы мне никогда не говорили, что у вас есть наследники!
— Незачем было говорить! — строго отвечал старик.
Молодой человек спохватился.
— Что ж она, в каком положении? — спросил он с участием: — жива она? замужем? дети есть?
— Ничего не знаю! — отвечал старик: — может жива, а может нет…
Вильманстрандский купец вздохнул свободнее.