— Говорил-то много; я знаю, что он меня любит… Ну, а как он бедный: что я тогда буду делать?
— Работать, как теперь.
— В магазин замужнюю не возьмут, а на дому немного наработаешь с хозяйством.
— А как бы мы хорошо жили вместе! мадам как бы разозлилась! а рябая! ха, ха, ха!
И лицо девушки зарделось краской удовольствия; долго она мечтала о счастии жить свободно…
Воскресенье. Рабочая комната выметена, длинный стол пуст; только две девицы гадают на нем. Другие девицы, принарядившись, вертятся у ворот и любезничают с мастеровыми и лакеями; а предпочитающие покой спят на своих сундуках, которые служат им постелью.
Белокурая девушка сидит с своей приятельницей на окне магазина, нетерпеливо поджидая, когда пройдет мрачный господин. А между тем над головами их готова разразиться страшная буря.
Рябая швея, давно наблюдавшая за ними, раз увидела у «красавицы» конфетную бумажку и донесла мадам Беш, что господин Беш дарит «красавице» конфеты. В порыве безграничной ревности мадам Беш кинулась к сундуку «красавицы», взломала могучими своими руками замок — и в ужасе отступила: в сундуке оказалось множество конфет.
Всплеснув руками, мадам Беш выбежала вон и скоро воротилась, таща к сундуку сонного господина Беша, который только что улегся было в большую, мягкую кровать.
— Кто купил? а? — грозно спросила она:
Супруг наивно посмотрел на красивые конфеты, на жену, опять на конфеты и бессмысленно покачал головой.
— Ага! мой все знает! — вскрикнула мадам Беш, и град, немецких ругательств с примесью чухонских посыпался на глупую голову господина Беша. Взгляд оскорбленной супруги был злобен, движения грозны, голос все повышался…
А рябая швея побежала в магазин, где сидели наши приятельницы, и с озабоченным видом сказала:
— Подите-ка! у вас мадам в сундуках шарит!
Встревоженные девушки кинулись в швейную и увидали страшную картину: разъяренная мадам Беш, покрытая красными пятнами, держала у самого носа господина Беша горсть конфет и, притоптывая ногой, повторяла:
«Woher, woher?..»[4]
Супруг же, в одном жилете и парике, немного сбитом на сторону, стоял перед ней с довольно спокойным и неизменно глупым лицом.
Увидав «красавицу», мадам Беш страшно вскрикнула: «А-а! вот она…» и, подняв кулаки, кинулась к ней. «Красавица» спряталась за свою подругу, которая повелительно спросила:
— Что вы хотите делать? разве она украла у вас что-нибудь?
— Я ее высеку, я ее высеку на съезжей! — кричала мадам Беш.