— Дай я запру чемодан, — сказала Полинька, стараясь скрыть свою грусть.
— Ты все возишься с чемоданом; не хочешь меня утешить, сказать, что не разлюбишь меня.
— Ты знаешь это хорошо! — твердо перебила Полинька.
Каютин поцеловал ее и, нежно взглянув ей в глаза, сказал торжественно:
— Я буду самый низкий человек, если разлюблю тебя!.. Ты любишь меня, но скажи, за что… я глуп, — прибавил он так наивно, что Полинька засмеялась.
— А может быть, — отвечала она, — я люблю больше глупых, чем умных.
— Ну, я ветрен.
— Остепенишься.
— Я лентяй!
— Будешь работать.
— Нет, нет, я скверный человек! — горячо сказал Каютин, чистосердечно сознавая в ту минуту свои недостатки и глубоко негодуя на свою давнюю беспечность, которая заставляла его теперь ехать искать счастья бог знает куда, тогда как ему давно следовало подумать о своем положении.
— Пожалуй, ты скверный человек, но я все-таки тебя люблю, — вот и все!
Полинька сделала ему премилую гримасу.
— Хорошо же, ты будешь виновата: я буду желать, чтоб ты меня полюбила все сильнее и сильнее, и из скверного человека превращусь просто в злодея!
— Ты слишком ветрен для злодея.
— Ну, так сделаюсь пьяницей! — со смехом сказал Каютин.
— Вот это так! — тоже смеясь, подхватила Полинька.
Стук в дверь прекратил их разговор.
— Войдите; кто там? — сказала Полинька, запирая чемодан.
В комнату вошла Кирпичова, держа в руках узел с хлебом.