Чудовище во мне

22
18
20
22
24
26
28
30

– Ну как видите, я все еще жив, выходит, вы не по адресу?

Маски сброшены. Улыбка Лиама Стивенса становится шире, а взгляд еще острее. В эту минуту я много больше понимаю истинную природу тревожности его жены. Он, определенно, умеет манипулировать людскими чувствами и эмоциями. Кевин заметно нервничает, на кону не только его репутация, но и карьера. Одного только звонка Лиама Стивенса мэру будет достаточным для того, чтобы у Кевина начались серьезные проблемы. Но в эту самую минуту я думаю только о себе. Каждый раз приближаясь к опасности, балансируя на острие ножа, я испытываю мощный выброс адреналина.

– И это здорово, но вот ваш подопечный, артист, которого вы поддерживали последний год, увы, не может этим похвастать.

– К чему все эти тайны и загадки? Называйте вещи своими именами, вы подозреваете, будто всемирно известный пианист Пол Моррис занимался контрабандой бриллиантов, я правильно вас понял?

– Все верно.

– Ну и раз вы пришли ко мне, то вы полагаете, что именно я и был тем конечным пунктом, так?

– А это так?

– Конечно, нет. Я вам уже сказал, что все бриллианты для наших коллекций мы ввозим в страну лично, можете сами убедиться. Только не сочтите за труд сначала получить ордер. Я сторонник порядка и закона, – все с той же самодовольной улыбкой отвечает Лиам Стивенс, меняя позу в кресле. – Ну а что касается Пола, то, честно говоря, я не очень понимаю, зачем ему все это. Да и он был очень порядочным и честным человеком. Во всяком случае, таким я его знал.

– Спасибо, что сказали это. Мне он всегда импонировал, а потому, когда появилось это дело, я хотела лично развеять свои сомнения относительно этого выдающегося артиста. Он был удивительным.

Лиам Стивенс кивает в знак согласия, после чего поднимается со своего кресла, и мы с Кевином встаем вслед за ним. Все это время я чувствую на себе пристальный взгляд Кевина. Уверена, наблюдая за этим спектаклем, он не испытывает и малой доли восхищения от моей находчивости и изобретательности, одну только молчаливую бессильную ярость. В противном случае он бы заметил, как бездушно и спокойно Лиам Стивенс вспоминает о Поле Моррисе. Его лицо и тело говорили много больше, когда темой беседы были камни. Нет никаких сомнений, что он и есть подлинный владелец камней со шляпы, как и то, что он не испытывает к погибшему ни одного из известных мне чувств, толкающих на такой ужасный поступок, как убийство.

– Да, то, что случилось с Полом, – ужасная трагедия. Для меня это стало серьезным потрясением, – неожиданно говорит Лиам Стивенс, и голос его звучит так же спокойно, как и минуту назад, когда он чувствовал свое превосходство. – У нас было столько планов, столько возможностей…

– Да, концерт в Карнеги-холл, я купила билеты, но теперь, видимо, сохраню как память.

– Если я что-то услышу о пропаже камней, то обязательно дам вам знать. Но «Кристалл Лайф» можете смело вычеркивать из этого списка, у нас все под контролем, – говорит Лиам Стивенс, глядя Кевину в лицо, после чего переводит свой взгляд на меня: – Концерт, о котором вы так переживаете, обязательно состоится. Мы сейчас ведем переговоры с человеком, который был по-настоящему близок Полу. Человеком, который долгие годы поддерживал и вдохновлял Пола. И кстати он тоже весьма неплохой музыкант. Так что, думаю, вы, как и сотни тысяч поклонниц, останетесь довольны.

Деньги, деньги, деньги… Этого человека интересует в этой жизни что-то еще?

***

Учитывая то, как сильно Кевин сжимал мое предплечье, когда мы чуть ли не вывалились в приемную, покидая кабинет Стивенса, я была уверена, что он набросится на меня с гневной проповедью, едва за нами закроется дверь. Но это случается, только когда я сажусь на пассажирское сиденье рядом с ним.

– Какого черта ты творишь? Зачем ты завела разговор о Моррисе?

– А ты думаешь, он совсем идиот? Это его бриллианты, и он точно знает, где мы могли их найти.

– Ну отлично, теперь он позвонит мэру, и завтра я буду отчитываться за это самоуправство, а заодно объяснять, почему занимаюсь расследованием какого-то дела с контрабандой бриллиантов, о котором никто слышать не слыхивал!

– Никому он звонить не станет. Повторяю, он не идиот и подставляться с контрабандой не будет, тем более перед мэром.