Старфол

– Да, повезло тебе. Пошел по дороге настоящих мужчин. А могло быть и по-другому. Дрожал бы сейчас где-то у батареи очкариком убогим.

Остальные бойцы тоже разбились на кучки по два-три человека и спокойно переговаривались. К Ванину и Гвардейцу подошёл второй Сергей, позывной Сало.

– Серёжа, о чём ты так нашему герою втирал так воодушевлённо. Наверное, о том, что мы с тобой вдвоём можем одни эту станцию захватить и без всяких там троглодитских огнемётов. Или любезно напомнил, что огнемётчиков в плен не берут?

– Он говорил, что есть только один достойный такого подвига герой. Ты, – обернувшись в его сторону, сказал Туравской. – И по секретному распоряжению самого председателя тебе одному и поручат выполнять это задание. Причём в виду твоей запредельной боеготовности пошлют тебя без оружия, и вплавь, прямо от стен Кремля. Старт сегодня в 00-00. Будь готов, воин. А теперь я вас оставлю. Вижу, мой новый огнемёт уже заправили, и мне его сегодня до отбоя надо ещё испытать. – Гвардеец развернулся и пошёл в сторону двух техников, несущих два огнемёта к дверям полигона.

– О чем, всё-таки, был разговор?

– Вы очень любопытны, Сергей. Наверно вам совсем наплевать на ваш сногсшибательный нос. – Сало скривился в кислой улыбке. – Шучу, брат. Про тату ему рассказывал, ты же знаешь, как это я обожаю. Кстати, думаю, нужно последовать его примеру и пойти испытать оружие.

– Хорошая мысля. Я присмотрел пару интересных штук. Забираем и бежим, пока очередь не образовалась.

И всё же первыми после Гвардейца к дверям полигона подошли два брата Грачёва.

Полигон не почтили своим присутствием только представители МБ. Видно для них данные образцы были не в новинку. Они сразу отправились по своим комнатам.

Полигон представлял собой прямоугольное помещение, вытянутое в сторону автоматических целей и разделённое на десять частей по числу одновременно ведущих стрельбу бойцов. Сами цели были сменными. Их можно было менять на цели, изготовленные из разных материалов и разных профилей. Цель могла быть как стационарной, так и двигаться по замысловатой траектории, резко меняя направление. Техники подготовили полигон к стрельбе, зарядили оружие выбранными бойцами боеприпасами и установили цели, какие кому по вкусу.

Началась стрельба. Шум, производимый оружием, был тише, чем это обычно бывает в тире. Первый начал стрельбу огнемётчик. Его цель была стальным квадратом десятимиллиметровой толщины, установленным на расстоянии сто пятидесяти метров. Квадрат двигался справа налево, и обратно, не приближаясь. Гвардеец чётко выпускал короткие, шипящие струи пламени в сторону цели. Пламя практически не рассеивалось и, попадая на сталь, прожигало в нём заметные воронкообразные борозды. Очень скоро весь квадрат полыхал синим пламенем. Он плавился, и после ещё нескольких попаданий в нём образовалась дыра размером с кулак. Рядом, за перегородкой, ввел стрельбу из автомата Овод боец подразделения перекрытия. Цели быстро выезжали из стены одна за другой и тут же разлетались в куски. Убойная сила у Овода оказалась страшная, куски мишеней летели в разные стороны и при этом горели. Дальше Иван Грачёв испытывал винтовку Клык. Мишенью служил резиновый манекен человека, облачённый в бронежилет. Первый же выстрел, со странным протяжным звуком «оууу», снес манекену праву руку с плечом и частью груди. Второй проделал почти ровную дыру в бронежилете, пробив заодно и манекен насквозь. От манекена остались ноги, половина живота и левая рука. Третий выстрел закончил муки манекена.

Побаловавшись своими игрушками, бойцы один за другим потянулись к выходу. Полигон опустел. Завтра ребят ждал новый трудный день.

Генералу ВДВ Радову снился сон. Второй сон за два для него это был рекорд. Ему снилось бесконечное, перепаханное поле, чернеющее под ночным небом, освещённое искусственным светом невидимых фонарей. На нём повсюду группы людей, по трое играли в странную игру. Предметом игры были большие колеса от деревенской телеги, которые делали в начале прошлого века. На минуту игра прерывалась, застывала. Люди и колеса замирали в разных положениях, в том числе и в воздухе. Только некоторые из них продолжали судорожно метаться между остальными. И он понял: если к исходу этой минуты временного паралича кому-то из них удастся закрепиться вне того места, где он должен был находиться на момент замирания, тогда он и в следующий раз окажется на свободе. Сделать это было для игроков невыносимо трудно. Момент и он сам оказался среди тысяч и тысяч игроков. И сразу вместе с первым ударом колеса, с первым его броском, пришла мысль о важности этой игры. Если ему удастся во время замирания всё время оставаться на свободе, то он дойдёт до конца игры и всё-всё, наконец, поймет. Это было такое смешанное ощущение счастья и безысходности, что от него заходилось сердце в галопе неровного пульса. Наяву такое не испытаешь.

Затем сон закрутило, заплясало, и его выломал в реальность сигнал подъёма. Сон ушёл туда, откуда и пришёл, его всосало из окружающего мутного мира подсознание. Генерал сел на своей постели со стойким ощущением потери. Сегодня ночью что-то ушло из его жизни навсегда. Как будто он проехал важный поворот, и развернуться он уже никогда не сможет. А может быть это просто, лет двадцать назад, закончилась его молодость? И он только сегодня ночью это осознал и принял. Только победы продляют молодость мужчин, заставляют их забыть о возрасте. Если бы он был всегда победителем на вечной войне, он и сам бы был вечным. С каждым поражением мы стареем, наше время уходит. Он знал, что до решающей битвы его жизни осталось меньше недели и что в ней он будет в большей степени сторонним наблюдателем, чем действующем героем. Но победа-то будет общей и вместе со всей страной, хотя бы на время, он сможет стать моложе. Штурмовая группа уж собрана, – спасибо Алексею за оперативность, – короткая подготовка и через четыре дня вылет. С каким бы удовольствием он бы сам возглавил группу, но время, чёртово время. Хотя для своих лет он был в очень хорошей форме, как и полагается боевому генералу ВДВ, для такой акции он не годился. Он был уверен, что Строгов сделает всё как надо. Лучшего полевого командира вряд ли найдешь и у нас, и с той стороны фронта. Остаётся только организовать несколько акций прикрытия, чтобы врагам, во время операции, было чем заниматься и что анализировать.

Глава 6

Утро. Второй день жизни в бункере начался. Всеобщая побудка в семь часов тридцать минут, общее построение. Полковник Строгов лично распределил по группам обучения людей и закрепил их за инструкторами. Начались занятия. Занятия проходили по кругу. Пока одна группа изучала новое вооружение, другая знакомилась с внутренним устройством станции на острове, потом они менялись. Около левой стены проходили занятия по рукопашному бою. Проводил их инструктор – полковник Касимов. Он всю жизнь занимался теорией и практикой прикладного рукопашного боя и, кроме этого, его ничто другое по-настоящему в жизни не волновало. У него не было свободного времени, всё его, без остатка, Касимов тратил на совершенствование своих методик рукопашных схваток. В основании большинства используемых им систем лежала глубокая психологическая подготовка. Сейчас перед ним стояла одновременно лёгкая и очень сложная задача. Легкая, потому что абсолютно все бойцы, которых следовало, так скажем, подтянуть, знали рукопашную схватку на отлично и, что ещё более упрощало дело, не по учебнику: за их плечами был реальный боевой опыт. А сложная, потому что времени было в обрез. И что он мог дать им за эти несколько жалких дней? Впрочем, на этот вопрос он себе уже ответил. Главное, что они прошли войну, и находились в том состоянии, когда любые новые знания впитываются мозгом быстро: иначе выжить на этой войне нельзя. Первая группа бойцов состояла из двух безопасников, гранатомётчика Ивана Грачёва и Звонарёва. Для понимания уровня данных бойцов следовало посмотреть их в деле.

– Разбились на пары и по моей команде начинаем учебную схватку. Первая пара – Звонарёв, Марк Воеводин, вторая – Анатолий Ныркин и Грачёв. – Разрешены все приемы, кроме калечащих. Начали!

Звонарёв пошёл в атаку. Передвигаясь с удивительной скоростью для такого крупного парня, он резко качнулся влево и нанёс правый боковой рукой. Марк как будто и не увидел удара, а только чуть сместился назад и в сторону приближающегося кулака. Рука Звонарёва словно бы прилипла к его блоку. Удар не дошел до цели, но был такой силы, что качнул противника. Промах его не смутил – атака продолжилась правым лоу-киком, затем ударом локтем. Лоу не успев разогнаться, встретил на своём пути выставленную ему на встречу ногу и завяз в ней как муха в меду. Локоть был переправлен легким движением руки Марка в сторону. Марк оказался в непосредственной близости от туловища Сергея, он немного подсел, обхватил его за талию и резко нажал на три точки в основании позвоночника. Звонарев отклячил свой таз назад и, резко повернувшись, отбросил Марка в сторону, выпрямился и вдогонку нанёс удар ногой в голову. На этот раз удар пришёлся в цель по касательной, заставив Марка сделать ещё один шаг назад. И тут Сергей почувствовал, что у него онемела вся нижняя левая сторона паха, ягодицы и ноги. Теперь быстро передвигаться ему стало невозможно. Марк обозначил двойку в голову, прошёл в ноги, затащил Звонарёва на себя в партер. Понимая, что контролировать более тяжёлого противника, даже раненного, оставаясь наверху, будет трудно, Марк скрестил ноги на его талии и, уворачиваясь от постоянных увесистых ударов, стал подтаскивать свою правую ногу ближе к голове Сергея. Звонарев, упираясь рукой в подбородок противника, стал наносить короткие удары локтем в лицо. Потом он почувствовал, как резко его руку подтянули, и замок ног закрылся на его шее. Его тело скрутили влево – он оказался лежащим на спине. На его горле сидел противник: Марк контролировал его руку, душил его своим весом и наносил удары. Звонарёв не собирался сдаваться, но тут прозвучала команда стоп и захват разжался.

Вторая схватка проходила рядом. Капитан Ныркин дрался с совершенно квадратным, состоящим из сплошных мышц Иваном Грачевым. Бой шёл на встречных курсах. Свою меньшую искушенность в технике Иван компенсировал чистой, сверкающей, как бриллиант на солнце, агрессией хищника. Анатолий старался не отставать, хорошо проваливая своего оппонента, втыкая жёсткие удары в открывающиеся дыры его обороны. Дождавшись очередного промаха, он провёл футбольный удар в пах и, когда руки Ивана стали опускаться в направлении очага пульсирующей боли, в прыжке добил его, коленом попав ему точно в челюсть. В последний момент, Грачев, всё-таки, попытался среагировать и выкинул вперёд левый прямой, который пришёлся в район глаза Ныркина, после чего благополучно отключился.

С помощью доктора бойцов быстро привели в порядок – замазали синяки, заклеили порезы. Грачёву сделали укол смеси активных коротких пептидов. Эта смесь привела его в норму, за пять минут сняв все негативные последствия нокаута, как будто и не было яростной схватки. Все бойцы опять стали, как только что испеченные пирожки, румяными и готовым к дальнейшим учебным схваткам.