Ядовитый сезон

В голове прозвучали слова тети Китти. «Это место не несет зла. Оно защищает. Без него мы бы погибли».

Ком печали, застрявший в горле, было невозможно сдерживать. Ей хотелось петь, но девушка знала, что это запрещено. Все еще оставался шанс, что дети находятся в пределах слышимости, но, даже несмотря на это, ей нельзя было петь одной.

Должен быть способ дать волю всему этому гневу. Леэло редко испытывала что-то подобное, но сегодня не могла отрицать это чувство. Ее переполняла кипящая, обжигающая ярость. Тейт ушел, мама умирала, а что потом? Она останется с озлобленной теткой и язвой-сестрой, которую Китти медленно отравляла, словно озеро.

Что же произошло с Китти? Леэло гадала в тысячный раз. Плохо было выйти замуж без любви, но не настолько, чтобы женское сердце изменилось навсегда. Кроме того, муж Китти давно умер. Она могла снова выйти замуж или жить в свое удовольствие. Она могла выбрать счастье. Но не похоже, чтобы Китти интересовалась счастьем. Она наслаждалась собственной злобой, и Сейдж шла прямо по стопам матери.

Фиона посоветовала бы Леэло успокоиться, позволить гневу, словно шторму, утихнуть. Девушке нужно было со стороны наблюдать, как растворяется ярость, уступая место принятию. От ее гнева никому не было пользы, особенно Тейту. Да и Леэло оставалась с тетей временно. Мама позаботится, чтобы она нашла подходящего мужа, кого-то, кто мог ей понравиться, пусть даже без большой любви. Леэло могла бы завести свое собственное хозяйство вместе с Фионой. Пусть Китти и Сейдж ведут дом. Не важно, где жить, главное, быть рядом. Возможно, если бы Фиона отстранилась от Китти и ее постоянной критики, ее здоровье улучшилось бы и она снова смогла ткать.

Гнев Леэло не утихал. Наоборот, он становился сильнее. Чем больше она думала, что Тейт там совсем один, вдали от любящих рук матери и сестры, тем сильнее злилась. И чем больше девушка думала о безразличии Китти к боли ее сестры, не говоря уже о боли племянника, тем больше ей самой хотелось причинить кому-нибудь боль.

И снова песня стремилась вырваться наружу. Ее разум затуманился от желания освободить мелодию. И тут, даже не обдумав, но чувствуя, что только это она и может сделать в наказание всем и вся, Леэло достала из кармана нож. Захлебываясь собственной песней, она всадила его в сосну, которую всю свою жизнь кормила жертвоприношениями, молитвами и собственной кровью. Она вонзала его снова и снова, пока не заболела рука. С последним ударом нож вошел в дерево так глубоко, что она не смогла его вытащить.

Алые пятна перед глазами исчезли, Леэло словно вышла из какого-то транса и упала на колени, измученная. Несмотря на все усилия, дерево почти не пострадало, только в нескольких местах откололась кора и пара щепок.

Тейт ушел, и нужно было смириться с этим. С этого момента она будет ставить маму и себя на первое место. Здоровье Фионы станет ее приоритетом. Она продолжит выполнять работу по дому и обязанности Стража, но больше никогда не посетит ни одной церемонии. Даже если это будет стоить ей всего. Даже если она лишится Сейдж.

И поскольку Леэло все еще не могла запеть, то она запрокинула голову и издала дикий крик.

Глава шестнадцатая

Ярен не видел Люпин после их разговора, но слух об их уединенной прогулке распространился быстро, а сплетники Бриклбери позаботились об остальном. Куда бы он ни пошел, его повсюду преследовали перешептывания и смешки. При встрече в пабе Ларс многозначно подмигивал ему.

– До сих пор не понимаю, почему она тебе не приглянулась, – начала Стори во время их совместной работы в саду. – Она очень красивая девушка. Даже слишком хорошенькая для тебя.

Ярен швырнул комок земли в сестру.

– Дело не в красоте. Она просто… странная.

– Почему? Потому что она с Эндлы?

Он грустно покачал головой:

– Вовсе нет. Она сказала, что Лес – это зло. Что он пожирает людей, словно волк, или медведь, или…

– Монстр?

– Точно! И было очевидно, что она не пыталась меня напугать. – Хотя она добилась этого с помощью флирта. – Похоже, она действительно верит в свои слова.