Риданские истории II

Мистер Кейбл затворил дверь за доктором в реанимационную палату под всхлипывания Марии и малышки Дороти. Они обе прижимались к груди умершего Густава и сотрясались от плача. Старик отправился в иной мир почти сразу же, как только вышел из двухдневной комы. Мистер Кейбл видел, как напряглось его тело. Как красочная книжка беззаботной Дороти упала с ее колен на пол и замерла листами на страничке со стихотворением про лошадок. Как зарыдала Мария, когда увидела ровную линию на приборе, а вслед за ней заплакала и Дороти. Тогда мистер Кейбл вскочил с больничной кушетки и рысью поспешил в коридор, чтобы позвать какого-нибудь врача.

Он прислонился к гладкой стене и горестно выдохнул. Он слышал приглушенный голос доктора и всхлипы своих любимых за дверью. Мистер Кейбл сунул вспотевшие ладони в карманы брюк и, отстранившись от стены, немного прошелся вперед по пустому коридору, увешанному табличками с полезными советами по медицине, первой помощи и лекарственным средствам против сердечных заболеваний. Справа от него распахнулась дверь, и двое санитаров выкатили кровать на колесиках. Под тонким одеялом мистер Кейбл увидел очертания человека, накрытого с головой. Вслед за санитарами из палаты вышел крупный человек в полицейской форме.

— Что случилось? — пытаясь немного отвлечься от волнения за свою семью, поинтересовался у него мистер Кейбл.

— Преступник преставился, вот что, черт бы его побрал. Так и не дотянул до суда, сукин сын, — недовольным тоном пробурчал полицейский и прошагал мимо мистера Кейбла, стуча по полу тяжелыми форменными ботинками.

Мистер Кейбл лишь посмотрел вслед удаляющейся процессии.

Иные

Лоуренс Торбин приоткрыл пальцами жалюзи на окнах и долго смотрел на город из своего офиса, что находился на верхнем этаже пятиэтажного здания, расположенного в самом сердце Ридана среди других высоких построек. В его черных глазах застыл туман задумчивости. Правая рука покоилась за спиной на пояснице, и в этой позе у окна Лоуренс был похож на укрывшегося от людского взора мятежника, что замыслил коварное преступление против своего монарха. Он с отвращением разглядывал ненавистный ему город с его жалкими суеверными жителями, постоянной невыносимой жарой, назойливыми мухами и глупыми секретаршами. Черный крепкий кофе, о котором он просил Афелию с четверть часа назад, до сих пор не был принесен. Две предыдущие помощницы были гораздо сообразительнее Афелии, но одна из них, пожилая миссис Браун, с виду интеллигентная и почтенная дама, оказалась мелкой воровкой, за что со скандалом была уволена. Другая, молоденькая Джаннет, родила малыша, попросила расчет и переехала с мужем и ребенком в Брантненд. Менять секретарш для него было привычным делом. Уйдет одна, и за ее столик тут же усядется другая. Так почему же он до сих пор не избавился от этой пустышки, которая частенько забывала решить простейшие задачи? Не в короткой ли юбке и вечно расстегнутой на одну пуговку блузочке было дело? Мысли Лоуренса путались, словно воевали друг с другом. Воспоминания были и знакомы ему, и чужды. И он знал почему.

Наконец дверь в его кабинет распахнулась, и Афелия внесла ему кружку с горячим кофе на маленьком, белоснежном блюдечке, но он не заострил на этом своего внимания. Эти дни были особенными для Лоуренса, и его уже не интересовало ровным счетом ничего. Ни его работа, ни клиенты, с которыми он заключал важные договоры о покупке недвижимости через их крупную риэлтерскую компанию, ни даже блузка Афелии, что скрывала под тонкой тканью упругую грудь.

— Что-нибудь еще? — услышал он голос девушки после того, как она поставила на стол кружку.

Лоуренс медленно отодвинулся от окна и повернулся к ней. Афелия улыбчиво переминалась с ноги на ногу.

— Можешь быть свободна, — кратко сказал он ей и уселся за свой рабочий стол, заваленный папками, бумагами и различными документами. — Пока свободна.

— Вы какой-то странный сегодня, мистер Торбин, — прошептала она, кокетливо взметнув тонкую бровь вверх.

— Пошла вон! — рявкнул он.

— Ну, уж хамство с вашей стороны, знаете ли! И вообще, я жутко не выспалась этой ночью, и теперь у меня болит голова. Какой-то стук в моем доме среди ночи никак не давал мне уснуть. Должно быть, это птицы. А вы еще орете! — с обидой выговорилась она и вышла за дверь.

Когда она направилась к выходу уверенными шагами, Лоуренс украдкой поднял на нее взгляд. Его глаза заметили бурое пятно на ее шее, заговорчески выглядывающее из-под воротника блузки, так приятно пахнущей ее любимыми, и его, прежнего Лоуренса, духами. В этот момент он припомнил две вещи, но всего лишь на мгновение. Позавчера, когда ушли все прочие работники, они остались наедине, и он силой притиснул Афелию к себе, ухватившись за шею в том месте, где сегодня у нее выступило темное пятнышко. Вторая вещь, которая пришлась на память — такое же пятно появилось на его предплечье чуть больше недели назад после того, как он столкнулся на улице с одним бродягой. Тот просил мелочь, и когда Лоуренс отказал ему, бродяга схватил его за руку и зашептал что-то на ухо беззубым ртом. Тогда слова показались Лоуренсу незнакомыми, какой-то околесицей.

Что шептал Афелии Лоуренс позавчера, испытывая странное животное влечение, он не помнил. Все было как в тумане. Звонкая пощечина вывела его из возбуждения и остудила, словно холодный утренний душ. Но уже на следующий день Афелия вела себя, как и всегда, будто минувшим вечером ничего не произошло. Она привычно путала документы, забывала позвонить клиентам и задерживалась с приготовлением крепкого кофе.

Мистер Торбин отхлебнул из кружки. Затем машинально закатал рукав своей рубашки. На предплечье показалась коричневая печать в форме размашистой кляксы, по цвету и размеру похожая на большое родимое пятно. Лоуренс улыбнулся. Он чувствовал себя обновленным, почти что самим Богом.

— Это не птицы, Афелия, — прошептал он и, злорадно улыбнувшись, уставился на полку с принтером. Примерно за ним по ту сторону стены находился столик молодой секретарши. — Ты уже отмечена! Впрочем, ты сама об этом скоро узнаешь…

Не выдержав приступа нервного смеха, Лоуренс расхохотался, откинувшись в кожаном кресле.

Все началось шесть дней назад с загадочного стука в его доме. Перед сном Лоуренс, как всегда, облачился в пижаму и почистил зубы. Затем лег на кровать с ноутбуком и внес кое-какие правки в важные документы. Закончив с этим, он отложил ноутбук в сторону, выключил свет настольной лампы, стоящей рядом у изголовья кровати на тумбочке, и залез под одеяло.