– «Кошкин дом», – объявил Роман, – автор Самуил Маршак. «А посади свинью за стол – я и ноги положу на стол», – так там говорит хрюшка.
Меня охватило удивление:
– Знаешь наизусть стих?
Муж кивнул:
– В детском саду когда-то ставили спектакль. Свинью никто из детей изображать не хотел.
– И правильно, потом до выпускного вечера при виде тебя все станут хрюкать. А если с кем из группы в одном классе очутишься, то пока аттестат не получишь, задразнят, – хихикнула я.
– Вот-вот, – засмеялся муж. – Поэтому роль тети Хрюши отдали нянечке, а мне после слов свиньи «ноги положу на стол» следовало сказать: «Вот поэтому про вас идет весьма дурная слава». Очень боялся пропустить нужный момент, постоянно твердил про себя реплику свиньи, открыл рот и… забыл свой текст. Но почему-то потом на всю жизнь его запомнил.
Нина Михайловна вытерла лицо салфеткой.
– Спасибо, что делаете вид, что ничего не случилось. Но разрешите все же объяснить. Можно?
– Конечно, – хором ответили мы с мужем.
Тетя Романа подперла подбородок кулаком.
– Мы получаем по наследству не только вещи, деньги, но и характер предков. Дед мой – жуткий зануда. Если мама ставила на полку кружки ручками в разные стороны, мужика прямо перекашивало. Когда я въехала в подростковый возраст, мамочка сказала: «В тебе намешана вся родня. Если начнешь чашки ручками в одну сторону поворачивать и злиться, что другие неаккуратны, значит, тебя захватил дед. Из дома нечесаная в грязных ботинках выйдешь? Привет тебе от бабки Тани. Папа наш в пятый раз женился – только я с ним сумела долго рядом находиться, потому как во мне сильна тетя Рая. Та всех прощала, о каждом заботилась и счастливо сто четыре года проскрипела. Баба Таня же на людей плевать хотела, ее принцип – «все мне, любимой»! И на кладбище в шестьдесят три года Татьяну унесли. А отец твой, гуляка и скандалист, весь больной, еле жив. Делай выводы. Хочешь жить долго и счастливо, затолкай поглубже деда, папу и бабку. Если станешь, как они, не будет тебе ни счастья, ни здоровья».
Нина прижала к груди крепко сжатые кулаки.
– Вот с тех пор и борюсь с родней, а та нет-нет да и побеждает! Вчера решила вас уму-разуму поучить! Посуда! Мыло! Вот зачем хозяйничала?! Какое право имела? И ведь сама люблю красивые сервизы, всякие хорошие средства для лица! Почему так поступила? Дед Паша во мне голову поднял – они с женой из алюминиевых мисок ели, жалели «Мадонну».
– Сервиз, – расхохотался Роман, – мечта советской хозяйки!
– Вот смешно тебе, – опустила голову гостья, – а я прямо вижу запертый буфет, и там набор посуды красуется. Пусть соседи видят, что у нас все как у людей, а поедим из мисок, по-собачьи – вдруг красоту разобьем. Простите меня! Не сумела деда Пашу выгнать, только сегодня с ним справилась.
– Тетя Нина, – затараторила я, – во мне часто просыпается бабуля Изабелла Константиновна – тогда мне море по колено! Надеваю мини-юбку, шляпу бархатную, беру веер!
– Лучше промолчу, – тихо сказал Роман. – Порой во мне кое-кто из родни оживает. Страшные мысли тогда в голове возникают! А дед Паша ваш каким одеколоном пользовался?
– Вообще в руки его не брал, потому что его отец Афанасий пил все, что в бутылку налито, без разницы: водку, пиво, лосьон, стеклоочиститель, бензин. Жена его Оля все, что плещется, прятала в сарае! Пашка вырос, не пил, но и парфюмерией не пользовался, не привык. А почему спрашиваешь?
– Просто так, – ответил Роман.