Ты мое Солнце

— Боже, как я по тебе соскучилась, — тычется в губы Сергея, как слепая. Он хватает ее дыхание, сам впивается в поцелуй. Анна целует страстно, но нежно, чуть прикусывает, но не причиняет боль. Боится. Она так долго этого ждала, мечтала, что теперь не совершит ошибки. Пара растворяется друг в друге и наконец-то кормит свою одержимость.

Брюс затихает, перестает тараторить глупости и уходит к гостям. Он все понимает, видел, как страдали оба. Знает, что этим двоим надо.

Секунда. Сергей сидит на заднем сидении машины, обнимает талию Анны. Она что-то мурлычет ему в ухо, покусывает, фыркает, когда Сергей отстраняется, чтобы глотнуть воздуха и коньяка.

Секунда. Сергей падает на холодные простыни в Анином пентхаусе. Обжигает лопатки прохладой, которая облегчает его огонь. Анна поспешно снимает платье, ползет тигрицей, тянет удовольствие. Расстегивает ремень, длинными ногтями цепляет пуговицу и стягивает с Сергея остатки одежды. Он приподнимается на локтях, вспоминает правила, смотрит на свой ад и облизывает губы. Сейчас он не человек, оболочка. Задурманенное сознание не помогает, не вылавливает его из ада, и он падает обратно все ниже и ниже. Срывается с обрыва, не имея никого, кто бы смог удержать. Сергей усмехается всей этой иронии, встает перед женщиной на колени и покорно опускает сначала глаза, а потом и голову. Анна обхватывает его подбородок, приподнимает и заставляет смотреть в глаза. Их отражения встречаются и разбиваются на миллиарды осколков, рассыпаются фейерверком искр.

— Посмотри на меня, — очень ласково, нежно весенним ручейком разливается. — Я не хочу так. Не опять, не снова.

Она целует Сергея и отдается в его власть. Он секунду медлит, приходит в себя. Хватает женщину и, повернув, укладывает на кровать. Подминает тело, нависает горой мышц. Он теперь главный. Мужчина берет ее за шею, немного медлит. Блуждает в лабиринтах ее мутных от травы глаз. Тонет в облаках ее волос и впивается в губы. Разрывает чулки и снимает остатки ненужной одежды. Ласкает грудь, упругую и очень гладкую. Сжимает бедра, рычит зверем от удовольствия. Анна стонет, выгибает позвоночник, хватается за сильные плечи. У Сергея срывает крышу. Его разум ему не подчиняется, его тело совсем не его. Анна его вся — от кончиков белоснежных волос до пальцев ног, которые она сжимает от удовольствия. Она шепчет, как скучала, как ждала и искала в каждом. Мычит ему в губы от жестких толчков и прикосновений. Ласкает пальцами места, где были шрамы, она помнит их наизусть. Жажду этой любовью утоляет. Просит больше, сильнее и не отпускать. Сергей и не собирается. Он все грубее целует, спускается по шее, ключице, покрывает поцелуями грудь, плоский живот, наслаждается другой реальностью, пьет другую любовь. Их накрывает один громкий стон, один миг, одна секунда. Их ведет эйфория, желание и общая боль. Сегодня она его и только его. Сергей впитывает ее слова, ее ласку и ее стоны. Стонет сам. Кричит. Сохраняет навсегда, ведь будущего у них нет, есть только секунда настоящего.

Секунда. Сергей открывает глаза. Солнце неумолимо прожигает пространство. В воздухе пахнет пеплом от двух сгоревших в аду страсти тел. Осознание приходит сразу вместе с нестерпимой болью в душе. Он знал, что эйфория принесет облегчение, но ненадолго. Сергей вспоминает все события минувшей ночи. Осознает поступок, понимает, что совершил огромную ошибку. Его мозг выдает воспоминания дозами, мучительными прикосновениями и отпечатками других рук. Он вспоминает, как сдался во власть чувств, как сам ластился и как реагировал на ласку. Ненавидит себя. Мужчина смотрит на обнаженную Анну, осознает, что натворил, что подарил ей надежду. Он зажмуривается так сильно, что круги перед глазами взрываются и заполняют комнату. Он дурак, дурак. Как он мог так…

Сергей осторожно выбирается из объятий Анны, садится на край постели и обхватывает свою голову руками. Глупо было надеяться, что после этой ночи Сергей не сгрызет себя изнутри и не сожжет дотла, чтобы больше не возродиться. Он не договаривается с совестью, у него ее больше нет. Он положил свои чувства на алтарь одержимости и грязи. Мужчина запустил процесс самоуничтожения. Аня не простит, если узнает, и теперь этот страх будет съедать его изнутри. Он сам себя не простит. Ад снова возродился. И Эд больше не поможет, он не в силах это изменить. Сергей встает, надевает боксеры и собирает разбросанные вещи. Солнце смеется над ним, заигрывает лучами, щиплет за голое тело. Напоминает. Сергей ступает тихо по теплому лохматому ковру, старается не разбудить Анну, приоткрывает дверь.

— Не уходи, — чуть хрипловато звучит голос. Губы распухли от долгих поцелуев, а в глазах огонек надежды. — Пожалуйста не уходи, останься, — Анна приподнимается и садится на кровати. — Я не хочу тебя больше терять.

— Нет, — твердо. — Эта ночь была ошибкой, — Сергей надевает брюки и на ходу накидывает рубашку, делает несколько шагов к ней. — Я не могу остаться, я не могу быть с тобой, я не хочу больше быть твоей игрушкой, — с болью в голосе говорит Сергей. Пытается остановиться. Этот вулкан долго наполнялся лавой и должен был прорваться.

— Давай попробуем по-другому. Ты же знаешь, что у нас особая связь и что-то больше, чем просто страсть, — Анна натягивает одеяло на свою грудь и сильно сжимает шелк пальцами.

— Нет никаких нас, уже давно, — кричит Сергей. — Ровно с той минуты, как ты меня продала, — Сергей сжимается в комок от одного лишь упоминания об этом. — Я не могу это забыть, а ложиться с тобой под наркотой я не хочу. Это не честно по отношению к тебе, — мужчина дрожащими пальцами застегивает ремень и пуговицы на рубашке, которые никак не хотят поддаваться.

— Я смогу все исправить, могу исцелить, — уже в открытую плачет Анна, прижимая руки к груди. — Дай мне шанс.

Она срывается с места и начинает ползти к Сергею, обнимает его за талию. Его трясет. Если он сейчас не вырвет ее из себя, то не сможет это сделать уже никогда. Он должен разорвать эту одержимую связь здесь и сейчас. Сергей обнимает Анну за плечи, накидывает одеяло и целует. Целует мокрые дорожки на ее лице, проводит пальцами по губам. Впивается в алый припухлый цвет. Целует долго, нежно, с мольбой, отстраняется и тихо шепчет:

— Почему тогда ты не могла быть такой, как этой ночью? Почему все было так больно и обидно, ведь я верил тебе?

— Я просто так тебя люблю, — признается Анна, ее губы дрожат от нового приступа слез. Она хлопает ресницами, пытается стряхнуть капли. — А любовь всегда приносит боль, — плачет она, упирается в его широкую грудь.

Рубашка намокает, оставляет огромное пятно на груди, которое въедается в его сердце.

— Нет, она может быть милосердна, — шепчет Сергей, — поверь, — ждет, дает время осознать. — Отпусти меня. Я больше так не смогу, — он закрывает глаза. — Я ее люблю, — он делает ударение на слове «ее». — Ты убила мою душу, продала мою любовь и преданность, а она подарила мне крылья, возродила и научила снова дышать.

Сергей отпускает женщину, мажет поцелуем лоб и отходит обратно к двери.

— Прости меня, котенок, — шепчет Анна, а чудится, что кричит.