Пускай меня буквально трясло от возбуждения, все внутри противилось такой роли.
— И не подумаю, — усмехнулся одним уголком губ Сициан. А я отвела взгляд, потому что даже сейчас вот такой — насмешливо-эгоистичный, опасный — он сводил с ума. Смотреть ему в глаза было все еще тяжело, словно его ответное внимание пронзало внутренности крюком и тянуло наружу через мои собственные зрачки. Эта боль к тому же приносила извращенное удовольствие. — Я еще не наказал тебя за то, что ты посмела сесть на колени к этому водяному ублюдку.
Последняя фраза была произнесена значительно жестче, и от страха у меня вдруг свело желудок.
— Водяному?.. — спросила, в принципе и так зная ответ.
— К эмиру Айремора, — низко ответил дож и снова шагнул ко мне, резко обхватив пальцами мой подбородок и заставив посмотреть на себя. — Ты только моя аурия, разве тебе не объяснили, когда ты сюда попала? Дотрагиваться до тебя имею право только я. Ласкать тебя имею право тоже только я… — чуть хрипло добавил он, склонившись к моей щеке и вдруг осторожно проведя по ней языком. Дико, почти по-животному.
Я закрыла глаза, чувствуя, как жгучий огонек удовольствия опаляет позвоночник и спиралью спускается по нему в самый низ.
— Сливки, — усмехнулся дож, когда я опасливо взглянула в его глаза, наивно пытаясь понять, о чем он думает. И снова задрожала от страха и связанного с ним неестественного удовольствия.
Проклятье.
Но, как ни странно, то ли дожу на это было плевать, то ли он задумал для меня что-то еще.
— Так какого игниса тебя понесло к эмиру? — прорычал дож, неторопливо доставая из-за спины второй хлыст.
Во рту резко пересохло.
— Разве я могу перечить таким высоким гостям? — спросила я охрипшим голосом.
Глаза дожа приобрели оттенок запекшейся крови. Смотреть в них снова стало почти больно, и я опустила взгляд. Но Сициан коснулся моего подбородка золотым драконом-навершием хлыста, заставляя снова глядеть на себя.
Внутри все стянуло, сдавило. Под желудком стало горячо и тяжко. Между ног ударил ноющий пульс.
— Можешь. Когда это касается твоего тела, — ответил дож.
Я стиснула зубы, чувствуя, как натягивается кожа на прочно связанных запястьях. Ноги начали слабеть.
— Зачем это вам? — выдохнула тихо. — Я не какая-нибудь там особенная красавица, вы не пылаете ко мне безудержной страстью. — Облизнула пересохшие губы и на миг зажмурилась, прежде чем добавить: —Вотличии от меня… пылающей страстью к вам. Так, может, лучше поможете? А я взамен помогу вам.
Шла ва-банк, чего уж там.
Дож выглядел удивленным. Однако это не остановило его от дальнейших действий. Он выставил перед собой последний оставшийся хлыст рукоятью вверх. Так, чтобы я видела. А затем вдруг огненный дракон на груди Сициана вспыхнул пламенем одновременно с тем, как рубиновые глаза дракона на хлысте загорелись. Мгновение — и хвост хлыста преобразился. Из мягкой плети он обратился в тонкую золотую цепь с какими-то подозрительными, если не сказать пугающими штуковинами.