– Струна? – Патологоанатом скептически хмыкнул. – Из паутины? Что за ерунда! Я, простите, как полагается еврейскому мальчику, с детства приучен к скрипке, будь она проклята, тогда как мои татарские корни гнали меня на футбольную площадку.
– А русские – в винный отдел? – слабо усмехнулся Макаров.
– А русские – на боксерский ринг, – гневно отмахнулся Карпов.
– И там я, чтоб вы знали, молодой человек, достиг определенных успехов. Так что поостерегитесь надо мной подшучивать. Мы, евреи, народ обидчивый, а мы, татары, народ горячий, и не позволим шутить над нами, русскими.
Ирочка завороженно следила за этими словесными эскападами, едва успевая отслеживать прихотливую логику «сына трех народов».
– Так вот, Витя! – в пылу полемики Карпов перешел на панибратское общение, что позволял себе только в минуту сильного душевного волнения, вызванного сомнениями в его компетентности. – Я много играл на скрипке. Я много слушал скрипку. Я знаю за скрипку, как Носов знает за футбол. То есть – всё. Из чего только не делают струны для скрипки! Из меди, латуни, стали, вольфрама, серебра, нейлона. Я даже видел, как один дурак сделал их из золота, хотя лучше бы сделал из дерева – звук был бы достойнее. Лучшие струны до сих пор делают из овечьих кишок. Хотя некоторые злые языки утверждают, что их тянут из кошачьих жил. Не кривитесь, девушка, на то они и злые языки, чтобы болтать ерунду. Так вот я никогда не слышал, чтобы струны делали из паутины. Это сказка!
– Тем не менее, Мендель Джалилович, вы ошибаетесь, – Виктора отпускало, и он старался говорить бодрее, чтобы Карпов ничего не заметил. – Да, паучьи струны – старая легенда. Но несколько лет назад один японец превратил эту легенду в быль. Осаки Сигеёси его зовут. Всю жизнь посвятил паукам и полимерам. На него работало триста паучих вида
– Не то чтобы знаю, – пожал плечами патологоанатом. – Я же не зоолог и не арахнофил. Узнал, когда выяснял, что это за волокна.
– Забавные паучки, – улыбнулся Виктор. Знание у него возникло в голове само по себе, и теперь он пытался уверенным голосом озвучить то, чего не знал секунду назад. – Самые крупные из тех, что плетут паутину. Их еще называют гигантскими кругопрядами. Паучихи сплетают паутину до восьми метров в диаметре. В них даже птицы иногда попадаются. И, что характерно, выбраться не могут, хотя паучихам они не нужны – не по размеру добыча. Но такая вот прочная и эластичная у них паутина.
– И этот Сигеёси делал из их паутины струны? – все еще недоверчиво уточнил Карпов.
– Да. Сплетал паутинки по три тысячи штук в один жгутик. А потом из трех таких жгутиков сплетал саму струну. Эффект, говорят, был ошеломительный. Звук совершенно неповторимый.
– Век живи – век учись, – все еще недовольно пробормотал Менделей. – И ты хочешь сказать, что какой-то сумасшедший скрипач душит наших девчонок струнами из японской паутины? Впрочем, чего это я лезу в твою епархию. Ты же в мою не лезешь, правда? Ха-ха.
При слове «скрипач» Ирочка шевельнулась, будто хотела что-то вставить, но Виктор бросил на нее предостерегающий взгляд. И Ирочка, умничка, его поняла правильно и рот закрыла.
– Ирочка, могу я тебя попросить об одной услуге? – спросил Макаров, отталкиваясь от стены. Он уже практически пришел в себя.
– Конечно, Виктор Иванович, – с готовностью согласилась Ирочка.
– Подгони мою машину прямо к крыльцу. Я понимаю, что не положено и охрана начнет орать. Но я выйду буквально через пару секунд. А нам сейчас нельзя терять время.
Ирочка согласно кивнула и молча скрылась за дверью. Менделей с интересом ожидал продолжения. Не просто же так следак отправил из кабинета свидетеля, а сам остался.
– Мендель Джалилович, – вкрадчиво начал Виктор, подходя прямо к столу. Благо для этого понадобилось всего два шага – кабинет у Карпова по размерам больше напоминал обувную коробку. – Как вы относитесь к своему ученику Аркадию?
Лицо Менделея вытянулось. Он не ожидал разговора на эту тему и не сразу нашелся, что ответить.
– Хорошо, – усмехнулся Виктор, глядя прямо в глаза патологоанатому. – Скажу проще. Вы хотите, чтобы он остался при вас?
ebooksa