Наблюдая за Большой медведицей

— С ума сойти! — восхитилась Юля, — я думала за «Кривой пандой» стоит какой-нибудь толстый уродец без образования с перстнями на коротких волосатых пальцах, а в реальности…

— А в реальности, думаю, за ним не одна девушка бегает. У тебя челюсть отвисла, буренка, подними её, — одернула ее Кира. Оленька напряглась.

— Поверить не могу, что вас кровавым бароном называют, — протянула Кира.

— Замолчали все! — Атасу надоело их слушать. — Вы останетесь здесь. В ближайшее время прибудет Николай Куппоне, он решит, что с вами делать.

Могильников из последних сил сдерживал себя, чтобы не выплеснуть скопившуюся за двадцать лет ярость лишь при одном упоминании о Куппоне. Дарьян старался его успокоить, ведь сейчас главная задача — не наломать дров. Тем более, что рядом с ними человек, который может повлиять на ситуацию — это Володя Бегемотов.

— Он связан и его охраняют, как он может нам помочь? — шепотом спросил Олег Уюкович у сына.

— Просто поверь мне. Если ты сейчас «взорвешься», то ничем хорошим это не закончится, — посоветовал Дарьян отцу, — а Володя… Черт возьми, у этого человека на каждую негативную ситуацию есть десятки путей отхода.

— Сидите тише воды, ниже травы, чтобы я вас не видел и не слышал, — буркнул туристам Атас.

— Извините, но вы сами себе противоречите, — «закаркал» Эдкевич, — говорите, что видеть нас не хотите, так, может, мы тогда пойдем своей дорогой?

— Дерзить мне надумал? — проскрипел Атас. — Я могу и не дожидаться Куппоне, пущу вас всех в расход и все.

— Секундочку! — продолжил спорить Эдкевич. — Я с этой группой в лесу уже третью неделю живу и потому уверяю вас, спокойно сидеть на месте и молчать никто из них не сможет!

— Тогда молись, щенок! — пригрозил Атас, а кто-то из браконьеров передернул затвор карабина.

— Гонору-то сколько, корона не жмет? — подстегнул Бегемотов.

— Заклейте ему рот скотчем! — рявкнул Атас. — Обед готов? — переключился он.

— Да, очень вкусный обед, спасибо! — ответил ему старческий незнакомый голос.

— Отлично! — ответил Атас, и тут же его, а потом и остальных бандитов осенило, что в их банде нет пожилых людей. Все повернулись к костру.

Старик, он же дед Бегемотова, он же Петр Ильич Чайковский сидел у огня, ел со сковородки жареное мясо и напевал какую-то старую туристическую песенку.

— Старик! Еклмн! Старик! Идиот? Дед! Старик! Больной прыщ! Неадекват с протезом! Дед — в голове винегрет! — воскликнул на свой лад каждый из туристов.

— Дед? Я же тебе сказал оставаться дома! — возмутился Бегемотов.

— Какого лешего? — заорал Атас.