Четвёртая высота

И Фрося опять запела:

…що тебе я так…

Снова молчание.

— Фрося, спивай!

Но в эту самую минуту кто-то стукнул в дверь.

— Гулька! — крикнула Фрося. — Чуешь ты чи ни? Стукають в двери! А у мене керосинка гасне.

— Нехай стукають, — отозвалась из своей комнаты Гуля. — Мени учитись треба.

Они обе столкнулись у дверей и вдвоём отворили. В переднюю вошла Гулина одноклассница Надя, одна из самых нарядных и хорошеньких девочек в классе.

— Гулька, — сказала Надя, еле переводя дух, — бросай всё! Лемешев в Киеве! Мировой концерт. Есть два билета!

— Ты что, в уме? — спросила Гуля. — А физика?

— Физика подождёт. Неужели ты пожертвуешь Лемешевым ради несчастной физики?!

Гуля молчала.

— Я буду ночью учить «теплоту», — сказала Надя, вертясь перед зеркалом и поправляя локоны и складки платья.

Гуля смотрела на неё улыбаясь и чуть-чуть прищурившись.

— Сказать тебе, — спросила она, — какую эпиграмму сочинили на тебя в школе?

— На меня? Кто сочинил? Какую телеграмму?

— Не телеграмму, а эпиграмму. Вот слушай:

Надя-Надежда Надежду лелеет, Что чуб и одежда Сердца одолеют.

— Ты сама сочинила эту диаграмму! — сказала Надя и слегка покраснела.

— Да ты не обижайся, Надежда!

Но Надя и не думала обижаться: над ней в классе часто подтрунивали, и она к этому давно привыкла.

— Знаешь, Гулька, — сказала она, — я поменялась с одной нашей девчонкой: я дала ей Лемешева с папиросой, а она мне Лемешева в шляпе.