— Ну, во-первых, никакой ты не свидетель. Свидетель чего? Ну чему ты свидетель? Ты самый что ни на есть участник, про видео и другие материалы не забывай. А во-вторых, как говорил товарищ Сталин, у нас незаменимых людей нет. Или знаешь что, сюда скорее не про Сталина, сюда скорее про Ленина слова ложатся. Ты пионером успел побывать? Ленин жил, Ленин жив, Ленин будет жить? Дело дорогого Виктора Ивановича живо. Думаешь он сам, своими руками свою отраву бодяжил? Да он кроме виагры уже давно сам ничего не делал. Он же гений. А гений что? Он придумывает. А смешивали его лаборанты-ассистенты или как они там в науке называются. Так что есть в одном черном-черном месте дом, и есть в этом черном-черном доме комната. А в этой черной-черной комнате стоит белый холодильник. Так вот в нем, на верхней полке баночка с мазью для президента, а на нижней — с противомазью, для тебя. Ну или наоборот. Могу полочками ошибаться, — Титов рассмеялся, — да не ссы, не перепутаем мы полки. Все в силе. Ничего не поменялось. Для тебя.
Григорий встал и прошелся по комнате, подошел к столу, покрутил в руках радио кнопку.
— Давай поедим. С утра не жрамши.
В кабинет вошел молодой парень в стандартном черном костюме. Вероятно, горничных заменили на охранников.
— Завтрак пусть принесут.
Через двадцать минут я сидел в кресле у чайного столика, сервированного легким завтраком. Бутылка коньяка была отличным дополнением. Я и сам хотел выпить, чуть-чуть алкоголя поможет. Я чувствовал, что мы с Титовым уже отыграли миттельшпиль и стремительно приближаемся к эндшпилю. Титов меж тем продолжал очередной спич. Он опять разглагольствовал на тему будущего Кубани, я слушал в пол уха, больше заботясь о том, чтобы кофе в моей чашке не успевал остыть.
— Мученики. Все эти люди, кого мы, кха кха, вернее они, положат во время терактов, они все святые. Вот ты в Таиланде был? Был был, я знаю. Видел статуи Будды с завитушками на голове? Так вот, это у него не прическа такая, это у него на голове улитки сидят. — Глоток коньяка. — Есть такая легенда, — глоток коньяка, маслина, — однажды ранним утром Будда вышел на прогулку, увидел красивую поляну, сел на пенек и погрузился в медитацию. Он так замедитировался, — смешок, глоток коньяка, — так вот он так увлекся своей медитацией, что не заметил, как солнце поднялось и начало припекать ему голову. А на пеньке жила семья улиток. Улитки решили защитить Будду от жары и забрались ему на голову. Их склизкие тельца охлаждали голову Будды, а лучи солнца их высушивали. В итоге все улиточное семейство умерло. Эти улитки стали мучениками, они умерли, но помогли Будде на его пути к просветлению. Так и наши жертвы. Мы им всем потом, как улиткам, поставим памятники. Но пойми, Максим, пойми ты, ну не получится нам страну создать без жертв. Не получится накал до бела довести, если в каждой кубанской семье не будет хотя бы знакомого знакомых друзей, у кого знакомый погиб от рук кавказцев или от случайной пули полицейских.
Я где-то читал, что у каждого подлеца есть оправдание, и чем больше человек становится подлецом, тем трогательнее его история. Но привести в пример Будду…
— А как страна та называться будет? Кубань?
— А я не говорил? КДР, Кубанская Демократическая Республика. Наш социолог, Иван Сергеевич, наотрез отказался от слов «казачья», «народная», «свободная» или «независимая». Пес его знает, почему. Он и «демократическая» не соглашался принять, ссылался на какие-то свои исследования, мол, достаточно просто республикой Кубань назваться. Только по мне это как-то не солидно, а? Что скажешь? Ты первый кто вне нашей семерки это узнает. Цени доверие!
Северная Корея, Лаос, Непал. На вскидку я припомнил три страны, в чьем названии используется слово «демократия». Не хотел бы я в этих «демократических» странах жить.
— Григорий, а в чем смысл вот этой вот нашей беседы? Мы ведь определились, сердцем я не с вами, но жить мне хочется, причем не в тюрьме. Гордо мочиться против ветра — это занятие для идиотов. Поэтому я свою часть работы вынужденно выполню. Так зачем же мы время тратим? Может я уже домой поеду? Видео вы про меня наснимали уже уверен достаточно. И отмечаться к вам я буду заезжать, как условно освобожденный, таблетки со схемой ты же мне не отдашь?
— Ха ха, ну конечно не отдам. А смысл нашего разговора в том, что не верю я тебе. И Зима тебе не верит. Пока ты с нами душой в дело не вошел, от тебя любой пакости можно ждать, вот, как ты с Янкой заумышлял. Не хочу я от тебя удар в подбрюх получить. — Титов явно захмелел, в ход пошла уже вторая бутылка коньяка, при том что я все еще дотягивал свои первые сорок грамм, речь стала более тяжелой, тягучей и не такой четкой.
— Ты сейчас, наверное, подумал о том, как вяжется «демократия» и казачья страна, которая на войске держаться будет? А вот свяжется. Не сразу, но свяжется. Конечно, в начале у нас и министерство правды, и министерство любви, и министерство изобилия будет. И демократии у нас сразу понятно не будет. Но мы повзрослеем.
И опять эта метаморфоза. Как только Титов начал говорить о чем-то, что его распаляло, он весь собрался, хмель как будто ушел, речь стала твердой, голос уверенным. Ну почему такой талант такому человеку достался? Между тем Титов все больше расходился:
— Зло — это детство. Доброта — это взрослость. Только дети беспричинно агрессивны, эгоистичны, импульсивны. Взрослые учатся жить в мире с подобными себе, подстраиваться под других. Это доброта. А мы пока можем себе позволить быть злыми. Подрастем — начнем думать и о других. Это и есть взросление нации. Мы, казаки, пока еще очень молодая нация. Имеем полное моральное право зациклиться только на своих национальных желаниях и потребностях, быть безответственными и эгоистичными.
— Ты искренне веришь, что с помощью зла можно сделать что-то хорошее?
— Максим, а я и не претендую, что возглавлю силы добра в борьбе со злом. Добро не борется со злом. В такой схватке добро смиренно ложиться и складывает ручки на груди, ожидая, когда его присыпят землей. А борьба это, — многозначительная пауза, — всегда одно зло борется с другим злом. Молодое зло борется со старым, замшелым, с уже приевшимся злом. И я лишь надеюсь, что мое зло, то, которое я в этот мир принесу, оно будет чуть менее злым, чем то, которое я уберу со своей земли.
Пафосно. Не умно. Как будто я читаю роман в мягкой обложке, купленный на вокзале. Я вообще считаю, что роль зла в нашей жизни очень сильно преувеличена. Я давно понял, что большинство людей не злые, а просто глупые. Если тебя подставил коллега, друг или родственник, то в девяти случаях из десяти он сделал это не из злобы, он просто невнимательный дурак. Отсюда кстати и поговорка, про благие намерения, которыми дорога в ад вымощена.
У Титова зазвонил телефон. Прослушав звонившего несколько секунд он ответил коротким «ясно, оставь» и убрал трубку в карман.