— Зима… — Григорий кивнул на мобильник, — в комнате у тебя ничего не нашли, дверь у тебя всю ночь заперта была, окна в доме — это та же стена, только прозрачная. Выходит, ты спал. — Григорий потер широкой ладонью лицо, отчего оно стало красным с бледными пятнами. — Аудио ночное прослушали, поздравляю, носовые перегородки у тебя в порядке, ты не храпишь… Вот все же жаль, жаль, что это не ты, вот, будь это ты, ведь как красиво я бы тебя мог прижать, по-настоящему, без двойника… Зима просит разрешить к тебе спец методы применить. Не бойся, не пытку. Нешто мы изверги? У нас на этот случай сыворотка есть, витамин правды, амобарбитал, только значительно улучшенный нашим усопшим Виктором Ивановичем. Под ним любой человек в смертных грехах совершенно искренне признается. А знаешь, почему я не разрешил тебе его вколоть? Потому что я хрен его знает, как эти два профессорских коктейля, тот что в тебе уже сидит, и новый барбитурат, как они в тебе уживутся. А почему? — На Титова как будто вновь обрушилось опьянение, речь снова начала чуть заметно заплетаться. — А потому, что ты мне нужен. Цени. — Григорий вылил в пузатую рюмку остатки второй бутылки коньяка и медленно, в четыре глотка, выпил. — Все, надоел ты мне, Максим. У меня, как ты догадываешься, сегодня хлопот еще море, и не самых приятных. Возвращайся к себе, — Григорий, как будто уже думая о чем-то другом снова достал мобильник и активировал экран, — и никуда из своей комнаты не выходи, — хохотнул он своей собственной шутке.
У меня отличная память, поэтому я точно могу сказать, что карточка, лежавшая на подоконнике, была сдвинута. Она лежала в том же углу, так же широкой стороной к окну, той же стороной вверх. Но расстояние между ключ-картой и рамой окна было на пол сантиметра больше. Или мне кажется? Нет, сомневаться в своих ощущениях я не стану, дальше работаю исходя из того, что Титов знает про ключ. Следовательно, как только я открою этим ключом дверь, где-то в недрах дома завоет беззвучная сирена, заморгают красные лампочки и по коридору за мной пойдут невидимые тени охранников. Это при хорошем раскладе. Есть второй вариант, совершенно для меня плохой. Я не исключаю, что пока я сижу запертый в своей комнате, по дому развешиваются камеры наблюдения с активацией на движение. Этот вариант много хуже. Титов не зря приказал по телефону своему собеседнику «оставить». За те несколько секунд, что продолжался доклад, Зима не успел бы предложить Титову использование сыворотки. Все же у титовского заместителя не такой высокий уровень IQ, тут я с Григорием согласен. А одним из признаков интеллекта является умение четко и коротко излагать данные, делать выводи и предлагать решения. За те несколько секунд, что длился разговор, Зима успел бы только доложиться, что таблеток и карты со схемой приема в моей комнате не обнаружено, но нашли ключ-карту.
А собственно, что это меняет в моей расписанной на сегодняшнюю ночь партитуре? Ну не смогу я выйти из комнаты по ключу, так что мешает повторить вчерашний фокус с бумажной затычкой? Главное, суметь замешкаться в двери, когда буду возвращаться. Ну а если меня сегодня ни на ужин, ни на очередную беседу не пригласят — снова не беда. Еду та мне в любом случае принесут. И тут уже все от моей артистичности зависит. А ситуации, когда решение зависит только от меня, мне нравятся.
Мне очень нравится бывать в Японии. Всегда, когда я прилетаю в Токио, у меня возникает ощущение, что я попал на другую планету. Это чувство возникает еще когда я только сажусь в самолет Air Japan, усиливается в аэропорту Нарито и за тот час, пока еду из аэропорта в центральный район на скоростном поезде Синкансэн. Ну а в самом Токио это радостное и чуть-чуть восторженное ощущение не оставляет меня постоянно. И не важно, сколько раз я уже тут побывал. Япония всегда меня приятно удивляет чем-то новым. Так вот, в языке этой страны будущего нет будущего времени. В японском языке нет форм глаголов будущего времени! Вместо какой-то особой формы глагола иногда используется конструкция «tsumori desu (я бы…)» или «yotei desu (я планирую)». Но чаще все понятно просто по контексту. Возможно, поэтому страна самураев и выглядит так фантастично. Просто вместо «я построю будущее» они говорят «я строю будущее»… А еще в Японии меня поражает простота. Да да. Несмотря на весь прогресс, японцы умеют видеть прекрасное в простом. Цветы, картины, поэзия. Нет ничего глубже стихов вака. Красивейшие пятистрочные танку. Грациозные в своей простоте трехстрочные хайку. Я снова заложил руки за голову и улегся на пол. Мысленно я представил себя в японской бане-бочке фурако. Нет будущего времени. Я просто выхожу из дома Титова. Что дальше? Главный вопрос — нейтрализация видео и вообще всех материалов моей связи с террористами. Тут все просто. Не нужно мудрить. Все беды от излишне сложных конструкций. Очень неприятно это сознавать, но вынужден согласиться с человеком, сказавшим, что все гениальное просто и все простое гениально. Мелким людям нравится скрывать свою ничтожность за сложными вещами.
В самом начале своего рассказа я уже упоминал, что у меня есть кураторы в структурах. Что ж, не все же им от меня получать «отчисления на спорт». Пусть теперь и они потрудятся. Главное, чтобы я, а не некая журналистка или еще хуже титовские люди, первым пришел к ним. Значит моя первоочередная задача, после того как я окажусь на свободе — связаться с ФСБ. И тут, в худшем случае, будет мое слово против слова и материалов Титова. Вот только, с моей стороны есть я. И я свои показания не изменю и всеми возможными путями их буду доказывать. А со стороны Титова есть еще шесть участников проекта Шарлотта Корде. Вернее, уже пять. Я вспомнил гениальный фильм «17 мгновений весны». Что знают двое, знает и свинья. А еще, вероятность раскрытия любого заговора возрастает в тысячу раз с каждым следующим после первого участником. Нужно просто сделать так, чтобы фэйсы взяли в работу пятерых подручных Титова. Зима точно не станет давать показания, а вот про сотрудника администрации, зама атамана, священника и социолога сказать, что они сделаны из кремния, никак нельзя. А еще есть Ирина Николаевна и мой ассистент, Сергей Давыдов. Как только поплывет один из них, посыпятся и остальные. Итак, на данный момент все просто, план есть, от моих действий ничего не зависит. А значит я могу себе позволить потюленить. Не спать, а просто поваляться в кровати, ни о чем не думать и не строить никаких планов. Последний раз я позволил себе провести так время наверное пару лет назад. Посмотрим, может это даже войдет у меня в привычку.
Я чудесно провел время. Думал, мечтал, рисовал на салфетках. Дважды принял душ. Интересно, как на меня влияет английский язык. Я про себя говорю именно «принял» душ. To take a shower. Когда еще я бы позволил себе провести подобным образом пол дня.
После обеда, который принесли без заказа в четверть второго, я сделал пробку из туалетной бумаги, аналогичную той, что уже помогла мне в прошедшую ночь. Обед кстати прикатил на сервировочном столике очередной охранник, не горничная. Вероятно, режим повышенной готовности в доме все еще не снят. По моим прикидкам, Титов должен был отменить все видимые составляющие и вернуть горничных, чтобы я расслабился после удачного для меня обыска и спокойнее воспользовался картой. А что если…
Я снял телефонную трубку и набрал тройку.
— Максим Александрович… — Женский голос. Значит на телефоне все же оставили домашний персонал.
— Добрый день, у меня в комнате недавно обыск был, кто-то из товарищей свою карту обронил, не хочу чтобы у кого-то были бы проблемы из-за этого.
— Я передам. Что-нибудь желаете?
— Кофе. И у меня закончилась вода, без газа пожалуйста.
Посмотрим. А вот вдруг. Ну в самом дел, если верить Кате, карту она нашла давно, чья она — неизвестно. Мог я ее только сейчас найти? Вполне. Сбегать мне из дома не имея таблеток нет никакого смысла, значит окно мне в первые дни исследовать было незачем. А сегодня Титов сказал про его непроницаемость, вот я и полез… Или проветрить решил… Вот карту и обнаружил.
Дверь без стука открылась и вошел очередной, опять новый, охранник. Да сколько же их в доме?
— Мне передали, что вы нашли карту, — полувопросительно, полутребовательно произнес он и протянул руку.
— На подоконнике. Возьмите сами, не хочу, чтобы на ней были мои отпечатки и потом меня в чем-то обвинили бы.
После обеда прошло почти шесть часов, а меня больше никто не беспокоил. Небольшой червячок уже было начал точить мою уверенность в успехе. Неужели меня не планируют вывести на ужин? Неужели ко мне никто не зайдет? С другой стороны, чем позже я вложу затычку в замок, тем меньше вероятность, что после этого действия кто-либо придет ко мне в гости и обнаружит, что дверь та не заперта.
Будто прочитав мои мысли, дверь, по-прежнему без стука, открылась и тот же охранник, который приносил обед, вкатил в комнату столик покрытый большим льняным полотенцем. Очень хорошо. Я вспомнил, что не слышал как он подъезжает к моей двери когда он принес еду в прошлый раз. Так же и сейчас я не слышал его приближения, хотя на столике стояло несколько тарелок одна в другой, а даже по ровному и мягкому ковровому покрытию колесики стола не могут скользить без тряски.
Быстро поев я переставил кресло поближе к двери и уселся в него. По плану, зашедший за посудой человек соберет остатки ужина и повезет тележку к выходу. Проявляя вежливость, я придержу дверь и прикрою ее за ним, незаметно вставив пробку в проем ответной планки. Для надежности я буду держать ручку за короткую круглую часть, прямо возле двери, так что, если с той стороны проверят, все будет выглядеть как надежно закрытое. Но случилось иначе. Через тридцать минут после того, как тележку с едой вкатили в комнату, опять же без стука дверь отворилась и в комнату вошел охранник. Второй мужчина в таком же черном костюме остался в дверях, придерживая их. Два охранника. Пришли два охранника вместо одного. Черт побери.
— Парни, раз уж вы пришли, может полотенца поменяете? А то я воду в ванной разлил. Будьте добры.