В уличной драке, как в принципе и вообще в любой, главное неожиданность. Неожиданность и напор. А еще, отсутствие правил. Я никогда не был бойцом, но я знал, что умение постоять за себя мне может пригодиться. Поблизости не всегда есть охрана, и прогулки у меня не только в автомобиле, не только днем, не только по районам, вроде Красной Площади. Я опустил голову и огляделся. Жаль. Ни палки, ни обломка кирпича. Да да, я бы не погнушался поднять и применить оружие пролетариата. Именно этому, бить первым, использовать все доступные средства и, главное, быть непредсказуемым, меня учили в течении года тренеры. Бойца из меня, разумеется, не сделали, но как и куда бить, как толкать и какие подсечки делать я знал. В моем арсенале было аж с дюжину таких трюков. А еще, в моем арсенале не было варианта лечь и прикрыть голову руками.
Как в хорошем американском боевике, когда главный герой, не поворачивая головы, лишь глазами, оглядывает место предстоящего боя и противников и мы, зрители, видим прорисованный план, покадровые действия героя, вот первый удар, второй, подсечка… И вот главный герой уже поправляет галстук, стоя над горкой поверженных тел.
Подходившие ко мне охранники начали расходиться, один сделал пол шага влево, второй-вправо. Этому меня не учили, но и так понятно, что противника нужно встречать лицом, допускать того, чтобы меня взяли в клещи нельзя. Я делаю большой шаг вперед и, пользуясь инерцией, наношу первый удар.
За ту микросекунду, что я делал шаг, в моей голове четко пронеслась картина дальнейшего боя. Шаг вперед левой ногой, правый хук в челюсть левому камуфляжу, шаг правой, левым локтем в висок правому охраннику. Опыта и времени на представление дальнейшей картины мне не хватало. Но даже эти четыре кадра режиссер-реальность выбросили в мусорную корзину. Потому, что как только я сделал первый шаг левой ногой, мой мир погрузился в темноту.
Я не знаю, кто из двоих камуфляжей был боксером. Я просто не увидел, кто из них провел этот первый, и вообще единственный удар. Но он точно боксер, потому, что именно у боксера самая большая мощность удара. До четырехсот пятидесяти килограмм. На четверть сильнее, чем у каратиста и вдвое сильнее, чем в кунг-фу. А дальше, после удара в лицо, я лишился права управления не то, что своим телом, а даже своим мозгом. Управление надо мной взяли физические законы. Справедливые, одинаковые для всех, и очень жестокие для меня.
Удар, начавшийся вероятно со сбора кинетической энергии еще в ногах боксера, в итоге, словно щелкающий хлыст, через руку и кулак, выплескивает всю эту поступательную энергию мне в лицо и вызывает сдвиг мозга в моем черепе. А дальше — цепная реакция. Движение моего черепа резко ускорилось, а потом замедлилось. Но мозг плавает в жидкости, поэтому ему плевать на то, что череп остановился, он продолжал плыть. Мозг устремляется к тыльной части головы, сталкивается с черепной коробкой и получает травму задней части. Ну а потом, его отбрасывает вперед, и в результате мой мозг получает травму с обеих сторон. Мои нейроны выделяют миллиарды нейротрансмиттеров, курьерских молекул, передающих приказы мозга по синаптическим связям. Но клетки-мишени, рецепторы, не могут понять получаемые команды. От удара мой мозг как будто перешел на китайский. Электрическая буря вызывает в нервах короткое замыкание. Получив неразрешимую задачку, грозящую выходом системы из строя, мозг вешает на дверь табличку «закрыто» и уходит в жесткую перезагрузку. В боксе это называется нокаутом. Ну а для меня — просто выключили свет.
Моя голова лежит на чьих-то коленях. Почему-то мне очень хочется, чтобы это были колени Натальи. Интересно, это мое подсознание так проявляется? Судя по всему, я был в отключке несколько секунд, мой закат был не очень долгим, а она стояла ко мне ближе всех. Так, вероятно, это уже мое рацио оценивает не мои желания, а фактическую расстановку фигур на поле. Тааак, а вот и еще один интересный момент. Почему-то именно сейчас, еще не открыв глаза, я думаю о том, что распорядитель знает про наш разговор в парке, когда я веточкой рисовал на земле матрицу ответов и баллов и призывал команду Романа отвечать «да».
Станислав продолжал что-то говорить. Но я его не слушал. Вернее, слушал, но он был фоном для моих мыслей. Я открываю глаза и осматриваюсь. Очень вовремя. Опоздай я на несколько мгновений, все могло бы пойти совсем не так.
По дороге, огибающей площадь дома культуры, проезжает полицейский УАЗ. Судя по номеру, тот же самый, на котором нас встречал Роман. Возможно, в городке вообще всего одна полицейская машина. Но не это важно. Важно то, что сейчас машина, очень медленно, поворачивает вправо, огибает площадь, и я могу отчетливо разглядеть ее борт. В мельчайших деталях. А разглядев — я понимаю три очень неприятные вещи.
Глава 13
Судя по номеру, это был тот же полицейский УАЗ, на котором моя команда прикатила в город. Тот же помятый гос номер с пятидесятым регионом. Машина медленно, очень медленно повернула направо и начала огибать площадь дома культуры. На грязно белом фоне — когда-то синяя, а теперь тускло голубая полоса со словом «полиция». На задней, пассажирской двери — контактные телефоны дежурной части. На передней, хоть и успевший выгореть на солнце, но все еще четко различимый герб Московской области.
На красном поле щита — всадник с копьем, убивающий дракона. Всадник, конь, дракон. Человек, лошадь и вымышленное животное. Реальное и вымышленное животное на одном поле.
В нашей голове хранится колоссальный объем информации. Человек знает все абсолютно обо всем. Если что-то все еще неизвестно, это всего лишь значит, что мы пока еще не сделали верный вывод из имеющейся первичной информации. Как только я рассмотрел герб на побитом УАЗике, мой мозг бессознательно создал ассоциативную связь с моим нынешним положением. Спустя несколько часов после того, как мне дали все данные. Плохо. Мне прям стыдно за то, как мои серые клеточки работают сегодня. Повторюсь, в первый день игры я вел себя как кретин.
По всему выходит, что эта игра — большая подстава. И участники, как минимум несколько участников — это не успешные бизнесмены, которых еще более богатые и могущественные неизвестные отправили на некое городское сафари. Вспомним. Девять камуфлированных охранников в шатре, в котором восемь участников. Одна из участниц демонстративно отказывается от продолжения игры, ей, предположительно, показывают видео убийства, и двое охранников выносят бездыханное тело вон, остается семь охранников на семерых игроков. Вдобавок, демонстрация никого не тревожит. Я бы увидел это на лицах. Какова вероятность, что семь человек со стальными нервами оказались в одном шатре?
Второе. Директор завода во время знакомства точно сказал, что за пару дней до нашей высадки местных предупредили, что участников будет семеро. Значит организаторы знали, что один игрок пожелает выйти?
Третье. Не глупый мужик Роман в первый же день грабит какого-то аборигена. В маленьком городке, где у нас нет пристанища, и выход из которого нам заказан. Да и договор с полицейскими в этом свете выглядит уже не так правдоподобно.
И последнее. Скорее не пункт, а вывод. Цена всего этого развлечения. Как бы кто не заявлял, что человек может потратить на хобби какие угодно деньги, эта история не про настоящих богачей. Любой коллекционер четко знает, сколько стоит его картина, или его парк ретро машин. И это в кино здорово и органично смотрится разорившийся миллионер, готовый что угодно продать, но только не какой-то раритет из своей коллекции. Богатыми, по-настоящему богатыми, становятся только очень прагматичные люди. И если что-то приносит значительную прибыль, это продается. Если покупатель предложит цену, которая перевесит удовольствие обладания, любая коллекция, любое хобби будет передано в руки нового владельца. Ровно так же и в бизнесе. Цель любого дела — его максимально дорогая продажа. Иногда для этого семье основателя требуется не одно поколение, но в итоге…
Верно и обратное утверждение. Любое развлечение имеет высшим смыслом принесение прибыли. Иногда это прибыль в эмоциях, как сказал один мой товарищ, я не балую себя десертами, я инвестирую в серотонин. Так вот, кроме получения удовольствия, хобби богача вероятнее всего приносит ему прибыль. И раз на вот этот вот спектакль, постановку, в которой и я имею радость принимать участие, раз на это мероприятие тратится, только по моим подсчетам, никак не меньше пары миллионов долларов, значит прибыль тут организаторам видится минимум с семью нулями. А вероятнее всего, верна моя давешняя догадка о том, что тут как в казино, не с кушем, как я думал входя в игру, тут бы со своим выйти.
Три секунды. Именно столько времени прошло с момента, как я разглядел герб. За это время я пролистал в своей голове все те первичные данные, которые имел, и пришел к последней странице, к заключению. И это заключение мне совершенно не понравилось.
Я много работаю и логично, что в работе группы компаний «Максим» очень многое завязано именно на мне. Я не говорю про тактические мероприятия. Я спокойно могу уйти в долгий, очень долгий отпуск, и компания не разрушится, прибыль не сократится, развитие не остановится. Но уже через год-полтора начнутся срывы, стагнация развития и стоимость компании вместе с ценой акций пойдет вниз. Если я не вернусь из отпуска в течении пары лет — могу со сто процентной уверенностью говорить о дроблении ГК «Максим» на множество отдельных компаний. Как с хим заводом в этом городке. И два года, в течении которых «Максим» еще будет, как разогнанный локомотив, мчаться по бизнесу — будут обеспечены только ожиданием моего возвращения. Если же я скоропостижно покину мир — «Максим» в том виде, в котором он существует сегодня, проживет от полугода до года. Если я смог прийти к этому выводу за несколько секунд, то аналитики моих противников, а теперь я могу называть организаторов игры только так, тоже могли прийти к подобному выводу. Не так скоро, но могли. А зная, когда я исчезну… А если тут есть еще хоть пара-тройка настоящих бизнесменов, не актеров… Вот и получаем, что на исчезновении реальных игроков организаторы могут заработать очень приличное состояние. Хобби, которое приносит прибыль.