Кстати, вы заметили, что верхние этажи деловых зданий всегда занимает начальство? Квартиры на самых верхних, впрочем, как и на самых нижних этажах в жилых домах стоят на десять-пятнадцать процентов дешевле, чем средние этажи. Риск, в случае отключения электроэнергии, топать на двадцатый этаж пешком, шум от лифтового и насосного оборудования. И кстати о лифтах. Утренние часы пик, когда за одну поездку вы можете остановиться дюжину раз — разве это не поспособствует напряжению уже в самом начале рабочего дня? А пресловутые, распиаренные риэлторами «пентхаузы». Ну в самом деле. От переименования технического этажа или чердака в модный пентхауз или мансарду суть помещения не меняется. Это все те же низкие потолки, маленькие окна и в лучшем случае стук дождя по металлочерепице как по барабану, а в худшем — протечки осенью, холод зимой и раскаленный воздух летом.
Такая же история и в ритейле. Возьмите любой, совершенно любой торговый центр. Арендная стоимость будет пропорционально снижаться с каждым следующим этажом. Это вполне логично. Ведь цель любого розничного бизнеса — встреча с покупателем, количество этих встреч заложено в стоимость аренды. И если на первом этаже любого торгового центра побывает сто процентов посетителей, то на второй вполне могут добраться лишь девяносто, на третий восемьдесят, четвертый похвастается уже только шестьюдесятью процентами от всех вошедших в ТЦ людей. Потому то и столь редки торгушки больше трех-четырех этажей в высоту.
А вот в корпоративном бизнесе все совершенно иначе. И тут дело не только в инсоляции, то есть количестве солнца, попадающего в окна, или в виде из этих самых окон. Нет, тут дело не в архитектуре, тут психология. Подсознательное «я выше всех». Высоко сижу, далеко гляжу. И чем выше этаж, чем больше окно, на фоне которого стоит стол руководителя, тем эго этого самого руководителя счастливее раздувается от гордости. Признаюсь, в здании ГК «Максим» мой офис самый большой и с самым красивым видом. Да, я понимаю, что это плата за какой-то мой детский комплекс, но если при входе в кабинет я испытываю радость и приятное предвкушение работы, то почему нет?
Итак, в офис я приехал в районе пяти вечера и сразу же присоединился к своему «малому совету», заседающему в одной из переговорных комнат тринадцатого этажа. По мере надобности мы вызывали по видеосвязи начальников отделов и департаментов, чтобы получить пояснения по тем или иным вопросам. Закончили далеко за семь вечера, даже ближе к восьми. В это время рядовых сотрудников в здании почти не осталось, но менеджерская команда все еще находилась на своих местах. Я говорил уже, у меня в компании есть жесткое разграничение между руководителями и рядовыми сотрудниками. А руководство — это не только положение и доход, это еще и ответственность, и повышенный спрос.
Итак, картина была более чем интересная. Мелкие неприятности свалились на все мои бизнесы. Даже на те, которые официально в ГК «Максим» не входили, и следов моего участия в которых ни в какой системе Спарк, Контур, Селдон или даже LexisNexis найти было невозможно. Причем, все наши сторожевые колокольчики начали срабатывать одновременно, примерно неделю назад. Все. Разом.
— Джентльмены. Я подытожу. — Я обвел взглядом всех присутствующих, задержавшись на долю секунды на каждом. — Мы вместе пришли к выводу, что на нас напали. Нам не объявили войну, на нас уже напали. Я вижу главной задачей выяснение кто за этим всем стоит. Пока мы не понимаем кто наш контрагент, любые наши действия могут привести нас черт знает куда. Всю первичку мы уже обсудили, давайте дадим нашим серым клеточкам время структурировать и обработать информацию, возможно у кого-то произойдет озарение. Встретимся завтра в семь тридцать.
— Мне кажется мы слишком однобоко рассуждаем — Хачатур Каразян, мой финансовый директор, по привычке погладил широкой пятерней подкову волос. — Мы сейчас как начинающие политики, в случайности не верим. Начинающий в любом деле в случайности не верит. В этом одновременно его преимущество, но и его же недостаток. А мы с вами не начинающие. Лично я допускаю вариант, что за всеми этими фактами никто конкретный не стоит и каждое из событий — просто цепочка случайностей.
— Штирлиц, как ваши пальчики оказались на русской рации? — Усмехнулся я. — Мессиры, если за этими мелкими разрозненными неприятностями никто не стоит — значит мы попали в, прям-таки, беспрецедентную черную полосу, тут в пору святую воду в кулеры заряжать, вместо артезианской…
В комнате сидели очень умные люди. Очень умные и опытные. Поэтому все понимали, что в любом плане, самом тщательно разработанном и промоделированном целым полком аналитиков, присутствует элемент случайности. Черный лебедь. Непредсказуемый фактор или событие, которое может дать непредсказуемый результат. И почему такой непредсказуемый фактор не может всплыть не в одном, а в десятке, сотне кейсов одновременно? Каждый раз, подкидывая монетку, шансы орла и решки одинаковы, пятьдесят на пятьдесят. Не важно, сколько раз вы уже ее бросали. Но последовательность, ряд орлов подряд, можно получить только с вероятностью в одну вторую в степени количества подбрасываний. Даже десять орлов подряд — это уже одна тысячная! Или это «ошибка игрока», на которой так любит зарабатывать казино?
В переговорке снова повисла тишина.
— Так, пауза. Встретимся за завтраком. Я поднимусь поужинаю и тоже домой еду.
Через десять минут я побывал в душе и переоделся. Через пятнадцать минут я удивился. Через шестнадцать я очень сильно удивился, а через семнадцать я облегченно улыбнулся.
Глава 3
— Вот еще одно, то, чем вы русские отличаетесь. Вы всегда во всем себя черным красите. Мне почему-то кажется, что остаться человеком может любой и в любых обстоятельствах.
Номер один приподнял в салюте бокал коньяка, посмотрел через темную маслянистую жидкость на свет и покрутил, как бы в раздумье смотря на неровные дорожки на стенках искрящегося хрусталя.
— А вот давай, — номер один замолчал на несколько секунд как бы решая с самим собой, стоит ли озвучить мысль, в раздумье склонил голову к левому плечу, сощурил один глаз в тонкую полосочку, — давай мы посмотрим, сможет ли человек человеком остаться?
Следующая их встреча произошла неожиданно скоро. Уже через неделю номер один позвонил номеру два (сам набрал номер на старенькой кнопочной Нокиа) и пригласил его в бар «Бульдог» в центре Амстердама, в районе Де Валлен. Сидя в углу небольшого, как и все амстердамские бары, зала, номер один потягивал джин с тоником. Коктейльная трубочка в бумажной обертке лежала на столике. Номер один усмехнулся. Европейцы. В погоне за экологичностью готовы отказаться от пластиковых соломинок. Но как же нужно не любить себя, чтобы быть готовым взять в рот бумажную трубочку, которая еще недавно была, возможно, газетой, и согревала ноги какого-нибудь бомжа. А может это заговор барменов? Бумажная трубочка быстро разбухнет, размокнет, и вот клиент начинает торопливо допивать свой напиток. А там — или новый заказ, или освободит место следующему посетителю.
Весь вид за окном, через не широкую мощеную улочку, занимало старинное здание. В каменной стене, прям напротив витрины бара, располагались две низенькие деревянные двери. На одной чуть заметно проступал контур большого парусного корабля, а на второй, желто-оранжевой краской было нарисовано улыбающееся солнышко. В паре метров от второй деревянной двери располагалась третья, большая стеклянная, зашторенная сейчас изнутри синим атласом.
— Очень любопытный выбор места встречи. — На диван, обтянутый искусственной пятнистой коровьей шкурой, присел номер два. — Я же правильно понимаю, ты знал, что я тут неподалеку?
— Здравствуй. Ну конечно. Я знал, что ты всю неделю проводишь в Брюсселе, поэтому позволил себе попросить тебя заехать в Амстердам. Верю, ты не пожалеешь, что потратил два с половиной часа на дорогу.