Границы выбора

– Каким хулиганом был в молодости, таким и остался. – Недовольным тоном сказала Дарья Семёновна и повернулась на правый бок.

Следователь прокуратуры Борисов не любил выезжать на место преступления перед перерывом на обед. Но, как правило, выбирать не приходилось, тем более сегодня был день его дежурства. В десять часов тридцать минут утра на пульт дежурного городского отдела милиции поступил сигнал об обнаружении двух трупов в помещении автосервиса по улице Лесной, дом тридцать два, от работника этого предприятия. Оперативно следственная группа прибыла на место преступления в одиннадцать. По документам, найденным в одежде, были предварительно установлены личности убитых. Одним из убитых был Жуков Андрей, криминальный авторитет, торговец наркотиками, хозяин автомастерской, по кличке Бегемот, а другим – Прутков Алексей. Борисов осмотрел место преступления, распорядился изъять на контрольно пропускном пункте журнал посещений, записи камер видеонаблюдения, опросил имеющихся свидетелей, попросил криминалиста не задерживать результаты экспертиз и спокойно поехал домой обедать, так как ничего сложного в этом деле, пока не видел. – Похоже, на какую-то криминальную разборку, а Прутков, племянник мэра, мог оказаться в автомастерской случайно, как клиент, – подумал он.

Когда супруги Прутковы оформляли опекунство над пятилетним сыном младшей сестры Антона Ивановича, вместе они прожили уже более семи лет, а бог так и не послал им к этому времени своих детей. Сестра Антона Ивановича ушла из жизни рано от тяжёлой болезни, а точнее, от бытового пьянства. Теперь все заботы о мальчике легли на хрупкие женские плечи, тогда работающей, Дарьи Семёновны. Надо сказать, что особых хлопот он ей не доставлял. Только постоянно дрался с кем-нибудь из своих сверстников. Сначала в детском садике, а затем и в школе. Заботливые педагоги всегда просто объясняли Дарье Семёновне мотивы его хулиганского поведения.

– А что Вы хотите, Дарья Семёновна, ребёнок, очевидно, в своё время не получил достаточно ласки, любви, тепла и заботы от родной мамы, – рассуждал, после очередной драки, очередной педагог, сочувствуя Дарье Семёновне, – вот Вам на лицо и причина агрессии. – Дарья Семёновна со временем успокоилась и перестала близко к сердцу принимать драки Алексея.

– Бьёт мальчик своих сверстников, значит заслужили. И ничего плохого в том нет, если может постоять за себя, – рассудила она.

Время шло, Алексей закончил девять классов. И, как не билась с ним за хорошие оценки Дарья Семёновна, закончил кое-как, на одни тройки. Из колледжа его не отчислили за хулиганское поведение, только благодаря тому, что его родной дядя занимал кресло мэра. Пришло время Алексею служить в армии. Дарья Семёновна, совершенно искренне, стала его отговаривать. Но он упёрся, как известное всем, рогатое домашнее животное и своё решение, честно исполнить воинский долг, не поменял.

– Молодец! – похвалил патриотический порыв племянника Антон Иванович, а сам, умудрённый жизненным опытом, подумал. – Хотелось бы надеяться, что поможет тебе, парень, армейская служба выбрать правильные ориентиры в жизни.

– Ты уж там побереги себя. Голову не теряй, командира слушай, – напутствовала Алексея со слезами на глазах Дарья Семёновна, при прощании на пункте сбора призывников, перед отправкой в воинскую часть. Алексей шутил, обещал часто писать, а сам внутри был зажат, как пружина, очевидно, от напряжения, вызванного сильным волнением. Пойти служить в армию, а не спрятаться за спину дяди, по сути, это было первое, важное решение в его жизни, которое он принял самостоятельно.

С тех пор, как Алексей отправился исполнять свой воинский долг, прошёл месяц. Дарья Семёновна, традиционно, в один из выходных дней делала в доме лёгкую уборку, а точнее, проверяла всё ли на месте, потому что не доверяла, приходящей молодой домработнице. Её дом, как настоящий музей декоративно-прикладного искусства, был уставлен сверху донизу дорогими китайскими фарфоровыми вазами и вазочками, различными статуэтками и, не обделён прочими, не дешёвыми безделушками. Поэтому огромная площадь и внутреннее убранство двухэтажного особняка мэра Пруткова требовали неусыпного внимания хозяйки. Дольше обычного задержалась, в пока необитаемой, комнате Алексея. Задумавшись, остановилась у книжного шкафа. Открыла дверцу, бросила беглый взгляд на корешки собраний сочинений, с увлечением собираемых в молодости, и задержалась им на томике Пушкина. Вспомнила, как маленькому Алёше иногда читала перед сном. Осторожно достала книгу, начала листать страничку, за страничкой, освежая в памяти, сказку о царе Салтане. Алёша всегда слушал её внимательно, затаив дыхание и быстро засыпал, набегавшись за день. Перед тем, как поставить книгу на место, она ещё раз окинула придирчивым взглядом ровные книжные ряды и обратила внимание на толстую тетрадь, выглядывающую тёмно коричневой обложкой в верхнем ряду справа. Положив книгу на стол, осторожно достала её и открыла. Сразу догадалась, что держит в руках дневник Алексея.

Прочитав дневник, Дарья Семёновна поняла, что Алексей, живя у них, страдал от одиночества. Тосковал по своей пьянице матери, побаивался важного дядю Антона и, что самое обидное, у него в душе не нашлось, ни одного тёплого слова о ней.

Случайно обнаруженный дневник, вывел её окончательно из душевного равновесия через несколько дней, после прочтения. Дарья Семёновна устала пытать себя, мучительно отыскивая ответы на вопросы что, где и когда она упустила в воспитании ребёнка. И дабы, вновь обрести душевный покой, решила посетить известного в Еловске психоаналитика, кандидата медицинских наук, Быкова Семёна Михайловича. Он назначил время на четырнадцать в субботу и строго предупредил не опаздывать.

Семён Михайлович Быков был не стар, но успел поседеть, носил очки из тонкой металлической оправы, а по характеру был мягок и добродетелен. Жил с семьёй за городом в собственном доме, где изредка, в виде исключения, принимал состоятельных пациентов. Он встретил Дарью Семёновну радушно, как старую знакомую, и предложил пройти в рабочий кабинет.

– Дарья Семёновна, слушаю Вас внимательнейшим образом. – Пока она выкладывала Быкову свои душевные терзания он, ни разу не перебил её. Когда она замолчала, он поинтересовался.

– Дневник у Вас с собою? Позвольте мне взглянуть. – Дарья Семёновна достала из сумочки тетрадь. Минут тридцать он изучал записи Алексея. Затем бережно положил тетрадь на столик.

– Семён Михайлович, как думаете, Алексей специально оставил тетрадь на видном месте, чтобы сделать мне больно? И за что он мстит мне?

– Я, конечно, могу предположить, с большой долей вероятности, что он сделал это сознательно, именно для того, чтобы Вы обратили на неё внимание.

Не огорчайтесь, прошу успокойтесь. Не вижу серьёзных причин драматизировать ситуацию. Тем более, если учесть дату, когда была сделана последняя запись в дневнике. Ему сейчас двадцать один, а последняя запись его рукой датирована четырьмя годами раньше. – Семён Михайлович сделал короткую паузу, затем продолжил. – Думаю, что он мстит не конкретно Вам. Он мстит людям за ту жестокость и несправедливость, которые окружали его с самого рождения и, скорее всего, уже в утробе матери.

Семён Михайлович говорил увлечённо, а Дарья Семёновна почувствовала, что на душе у неё полегчало. Она с интересом слушала, правда, иногда не понимая смысла некоторых слов. Кандидат медицинских наук не стал долго утомлять Дарью Семёновну своей обширной эрудицией.

– Дарья Семёновна, может быть, ещё кофе? – Сделав паузу, предложил Семён Михайлович.

– Нет, благодарю. Сколько я Вам должна?