Всю эту гневную тираду Вера собиралась обрушить на частного сыщика, кривившего морду. Но тут Макар Илюшин прикрыл дверь, обернулся к ней и без вступления спросил:
– Как давно вы знаете, что Тамара Григорьевна скрыла от своей семьи письмо Нины?
У Веры подкосились ноги. Она опустилась на стул, открыла рот, чтобы спросить, откуда им это известно, – и поймала взгляд Сергея. Сыщик смотрел на нее удивленно и неприязненно. Вот почему он кривил физиономию! Не потому, что обстановка показалась ему скудной, а из-за того, что разочаровался в ней, Вере…
– Восемь лет, – неслышно сказала она.
– Сколько?!
– Восемь лет. – Вера вскинула голову. Пусть думают что хотят. – Два года я ни о чем не подозревала. Это правда.
– И как же все вышло на свет божий? – холодно поинтересовался Макар.
– Нина спросила меня, разумно ли, по моему мнению, расходуются ее деньги.
Вера не поняла, о чем ее спрашивают.
– Какие еще деньги…
Ей хотелось поскорее уйти.
– Ну, алименты… – Нина, ей-богу, покраснела, произнося это слово.
«Злостная алиментщица», – вылезло из каких-то закоулков памяти.
– Алименты… – без выражения повторила Вера, пытаясь сообразить, что происходит.
– Да. Ими ведь распоряжается Тамара, не Юрий? Или они вдвоем?
– Да, все в порядке, – медленно проговорила Вера невпопад, стараясь не выдать ни голосом, ни гримасой, как сильно ее поразили слова бывшей подруги.
Выходит, Юра эти два года знал, что Нина жива?! Не может быть. Только не Юра! Он не сумел бы такое скрыть от нее!
В памяти встало добродушное румяное лицо Тамары.
– Ты уверена? – Нина умоляюще заглянула ей в глаза. – Я никого не собираюсь контролировать. Мне только хотелось бы, чтобы у детей были игрушки, фрукты… Какая-то повседневная радость. Тамара любит откладывать и копить, я знаю…