Исчезнувшая стихия

— Тьма моя, — прошептала я, снова кладя ее голову себе на колени.

— Я встречусь с ним. Я понимаю, что мне не убежать. Мне просто надо немного времени.

— Хочешь, я поговорю с Дакаром. Он придумает, где тебе укрыться.

— Я скажу тебе через три дня, хорошо?

— Хорошо дорогая.

— А ты? — спустя какое-то время, проведенное в тишине, спросила ассасин.

— Не знаю. — Я пожала плечами. — Я не думаю пока о том, что произошло. Слишком всего много. И я боюсь об этом думать. Сейчас, здесь, я, словно спасаюсь от наводнения, но стоит лишь приоткрыть дверь и меня затопит. Я завтра отправлюсь в академию, там лишние руки не помешают.

— Сид, это просто оцепенение, как защитная реакция. Оно не продлится долго, — с грустью сказала Елена.

— Я знаю, — так же тихо ответила я. — Я займу себя чем-нибудь, окунусь в работу, учебу, возьмусь за новую охоту. Мне не привыкать, я уже жила по такому сценарию. Дальше видно будет. Пока мне страшно открывать эту дверь.

— Говорю же — поганый год, — пробурчала она, переворачиваясь на бок.

Мы проболтали до самого вечера и так и уснули на полу в гостиной: я, сидя прислонившись к дивану, и Тьма моя, лежащая у меня на коленях. Я привычно проснулась от судорожных стонов, вот только не от своих. Елена мелко дрожала и звала его во сне, впиваясь клыками в собственные губы, крепко сжав побелевшие кулаки. Я гладила ее по голове, смотря, как занимается рассвет, и жажда крови, криков и кишок одного гребаного вампира крепла во мне с каждым новым вдохом. И я бы честно попыталась его убить, если бы это хоть как-то помогло Елене. Но не поможет, я знала. Теперь точно знала.

Она затихла в моих руках, успокоилась, дыхание выровнялось, и разжались сведенные судорогой пальцы.

Я уже стояла на пороге и готовилась открыть воронку портала, когда взъерошенная вампирша показалась на крыльце, ожесточенно растирая красные от недосыпа глаза.

— Ты хоть завтракала? — прохрипела она, щурясь от солнца.

— Две чашки кофе, — улыбнулась я. — Малик тебя покормит и даст кровь, если нужно. Ближе к обеду принесу тебе Баку, а если не получится вырваться, то отправлю с кем-нибудь, будет настроение — можешь прогуляться, только дальше озера не заходи, там защиты уже нет. Зеркало связи в гостиной и в моем столе в кабинете, плетение ты знаешь. После полудня придут гномы доделывать мансарду, будут мешать, гони в шею.

— Я запомнила только про две чашки кофе, — зевая, сказала Елена. — А остальное слилось в бла-бла-бла.

— Я помню, что с утра ты недееспособна, потом у Малика спросишь. Чувствуй себя как дома и отдыхай. — Я махнула рукой и шагнула в портал.

СВАМ встретил меня гулом, гомоном, смехом. Никогда. Никогда я не видела столько Теневых в одном месте. Они болтали, спорили, хмурились или смеялись, и ото всех исходила такая знакомая, такая родная сила, что я застыла на месте, жадно глотая, впитывая, стараясь навсегда запомнить этот момент. Спасибо тебе Церра, спасибо, что проснулась, спасибо, что вернула своих детей и вернулась сама. Словно оглушенная, я смотрела, как то тут, то там мелькают знакомые мне охотники, с робкими какими-то детскими улыбками. Они боялись, боялись поверить, боялись ложных надежд. Я не улыбалась, не радовалась. Мои чувства, то, что я позволила себе ощутить, отдавали горечью, вяжущим вкусом полыни и терпким запахом дикой вишни.

Испугавшись, что меня затянет, я принялась считать, медленно продвигаясь к входу в башню Дакара. Они оборачивались, они кланялись, они пытались заговорить. А я все считала и считала, шаги и собственные вдохи, Теневых и окна на старой башне.

Увидев меня, застывшую изваянием в дверях, ректор сорвался с места и стиснул так, что я с трудом могла дышать.