И вот убрали Адамса, патриота, легендарного разведчика, человека от которого действительно зависело очень многое, и решили-таки нанести удар…
— Русских осталось меньше миллиона. Улицы были завалены обожженными трупами, воды превратились в отраву, а на земле перестало что-либо расти… И такое же было у меня… когда Карибский кризис не смогли разрулить. Небо тогда было красивое, вот только эта красота длилась недолго…
Зинчуков замолчал, прихлопнул струны ладонью, резко оборвав наигрыш.
— Те, кто остались в живых, оказались под оккупацией "миротворческих сил". Да, Семен, именно так они себя и назвали — миротворческие силы! Европейские гиены во главе с американскими шакалами быстро заняли основные территории, подмяв под себя основные жирные куски. Японцы и китайцы тоже заняли "освобожденные от недемократического населения" территории. Мало кто на Земле не захотел отхватить кусочек от мертвого медведя… Вот только рано радовались захватчики, русские не сдаются… — Зинчуков говорил, уставившись глазами в сервант с обязательными расписными чашками, но видел явно не посуду. — Те, кто остался, организовали сопротивление. Мы развязали партизанскую войну, благо, что опытных людей из времен Великой Отечественной хватало. И пусть мы были обречены на смерть, но сражались до конца и никто не думал отступать… Меня убило разрывом фугасной бомбы, когда шли в атаку. Вягилева расстреляли… В общем, все мы пришли в этот мир с обожженными душами, знающие и видящие, что нет на Земле у советского гражданина друзей, что есть только акулы, который ждут, пока мы оступимся.
— Ты говорил про людей, которые пришли с вами. Ну эти, антагонисты… Кто они?
— Кто они? — хмыкнул Зинчуков. — Это профессиональные провокаторы, организаторы революций, люди, которые ненавидят Советский Союз всеми фибрами души. Те, кто ни перед чем не остановятся в достижении своей цели.
— А вот как быть со мной? У меня же атомной войны не случилось, — спросил я, когда Зинчуков снова уткнулся взглядом в зеркало серванта.
— Да? Не случилось? А во время твоих "девяностых" число убытка населения — десять миллионов. Это как? Это ведь треть тех, кто умер на войне. Распад Советского Союза, разворовывание и расхищение в астрономических масштабах, спаивание и подсаживание на наркотики — это тоже один из элементов войны. Гитлер в сорок втором году сформулировал основы оккупационной политики на завоеванной восточной территории. В своей краткой директиве он написал всего три предложения: "Необходимо свести славян до языка жестов. Никакой гигиены, никаких прививок. Только водка и табак". Вся социальная программа для народов на завоеванных территориях: ни школ, ни учителей, ни кино, — только водка и табак! Но Гитлер был враг и знал, чего хотел. Он знал, что водка и табак выведут ненавистных ему славян через одно поколение, без всяких крематориев и газовых камер. Вот если бы в твоём времени не пришли к власти патриоты, то так бы и случилось. Или нет?
Я вздохнул. Кто-то смотрит на девяностые с восхищением, словно это было время свободы и вседозволенности, кто-то с горем и осуждением. Я же смотрел так — это было время, когда страна катилась в пропасть и почти что рухнула в глубину, но всё-таки опять, как было в истории не раз, остановилась на краю и пошла вспять.
Может быть и прав был генерал-майор Миних, который произнес фразу: "Россия управляется непосредственно Господом Богом. Иначе невозможно представить, как это государство до сих пор существует".
И всё-таки начала выкарабкиваться. Потихоньку, понемножку, но начала приходить в себя. Однако, "друзья-предатели" не могли оставить попыток развалить мою страну. Не могли и не хотели. Сильна в них ещё была кровь колониальных завоевателей.
"Водка и табак"… На ум пришел дурацкий сериал "Интерны", в котором герои то и дело дымили в курилке, а потом, когда запретили демонстрацию табака, начали в каждой серии показывать коньяки, водку и прошлое. "Только водка и табак"… И всё это под пошлые смешки и шутки ниже пояса.
— Я правильно понимаю, что и Вягилев и ты в своё время встретились с пришедшими из ваших миров?
— Встретились. И остались живы, — кивнул Зинчуков. — И тебе придется рано или поздно встретиться. Лучше всё-таки пораньше, пока тот, второй, не успел натворить множества дел.
— Судя по всему, он практикует воздушный терроризм? — спросил я в раздумьях.
— Да, судя по всему, — снова кивнул Зинчуков. — И умеет внушать людям свою волю не хуже Корнева. Так что попался тебе серьезный противник, Семен-Михаил. Правильно сделал, что начал заниматься спортом. Вижу, что раздался в плечах, подобрался и постройнел. Прямо хоть сейчас на плакат ГТО!
— А вот то, что мы ездили в Германию, что делали другие дела, это что… Тоже связано с нашим недругом?
— Да. И ещё, чтобы обрести нужные инструменты давления на будущий немецкий флагман власти. Эх, Семен-Семен, многое предстоит ещё сделать, а времени порой так мало…
— Операция в Чили… Она тоже связана с моим недругом?
— В Чили? Может быть, — пожал плечами Зинчуков. — Однако, мы ничего не успели сделать и поэтому узнать сможем только позже. Если вообще сможем это сделать. Пока же… Пока же налаживай связь с Дамировым. Вдруг он приведет тебя к твоему "закадыке"?
ebooksa