Тьфу.
— А вы?
— А я, пожалуй, здесь побуду. Тебя подожду.
— Так, — снова опустилась на кровать, на самый краешек, — обойдусь без душа. Она жива?
— А что если нет?
Я с шумом втянула воздух. А если нет, то я смогу с этим жить, только спать по ночам будет трудно. Бессмысленная смерть — это как пролить брагу на пол: скрыть следы можно, но вот избавиться от запаха… Едва ли.
Да и Кадиз… Он не спустит мне эту смерть, и что бы он ни выбрал мне в качестве наказания, это будет гораздо хуже, чем все то, что я могу себе представить. Чем все то, что может представить князь. Хотя… Cумасшедший бог ждать не станет — не зачем — а это значит…
— Она жива, — кивнула я.
— Зачем тогда спрашиваешь? — выгнул бровь Кристоф.
— Я… — я встала и застыла у окна. Смотреть на князя не могла, меня раздражало его спокойствие. Не напускное. Настоящее. Я чувствовала.
Твою мать!
Теперь я чувствовала вообще все! Каждый отголосок, каждый едва слышный шепот. Все!
— Я многого не помню, — прошипела.
— А что помнишь?
— Холод, жажду, кровь. Дикую боль. Ярость и силу, которой не было конца. Все стало кровью, все превратилось в кровь, смысл жизни был заключен в последней капле крови той девушки.
— Тебя трясет, — его руки легли на плечи, заставив вздрогнуть, вызывая страшное, безудержное желание развернуться и поцеловать.
Нельзя!
Я сильнее впилась пальцами в подоконник. Запах князя окутал с ног до головы, биение его сердца заглушало собственное, я слышала, как звала его кровь и как откликалась на это моя.
— Страшно? — выдохнул вампир мне в волосы. И я бы шагнула из окна, если бы не руки Кристофа, удерживающие за плечи.
— Да.