— Одного достаточно. — Она улыбнулась, легко шлепнув его по руке, которая спустилась ниже дозволенного. — Пошли поедим, а то все уже остыло, наверное.
Они вернулись к машине, облокотились на капот и посмотрели в ночное небо в золотом свете уличного фонаря.
— Что произошло, Ален? — спросила Иллая, глядя прямо ему в глаза.
— Просто ужасный день.
— Ну уж нет. Меня не проведешь. Давай рассказывай.
И Ален рассказал, выплескивая в мир скрываемые много лет эмоции. Он поведал про уход матери, про отца, про свое детство, про работу и неидеальную карьеру. Иллая слушала, не перебивая, давая ему высказать все, что скрывалось в темных закоулках его мыслей, иногда сжимая его руку.
— Я, наверное, утомил тебя своими жалобами. Мы должны были отдыхать, а я заставил тебя работать.
— Это не работа, ты же не мой пациент, — как всегда, с улыбкой ответила она. — Все наладится, после бури всегда выходит солнце.
— Обещаешь?
— Обещаю. Я знаю, о чем говорю.
— Тогда безоговорочно тебе поверю. — Ален нежно прижался губами к ее губам.
Когда они оторвались друг от друга, Иллая сказала:
— Ну прям подростки.
— Да, именно так. С тобой я чувствую себя подростком.
— Я тоже. Но давай вернемся во взрослый мир.
— Не хочется.
— А надо. Я хочу, чтобы ты посмотрел с разных сторон на свою жизнь и проанализировал события. Но не как маленький мальчик, затаивший обиду, а как взрослый мужчина. Можешь даже посмотреть на свое детство и уход матери, на ваши отношения с отцом как детектив. Может, у Марта были свои основания так вести себя? Может, он не делал, не говорил, не спрашивал не ради себя, а ради тебя. Возможно, ты в своих воспоминаниях идеализируешь мать, но при этом преуменьшаешь заслуги отца. А твое стремление добиться успеха в работе — это детское желание доказать ей, что ты достоин ее внимания.
— Хватит, Иллая. Давай на этом закончим.
— Хорошо, просто подумай над моими словами, когда будешь готов. А раз эта тема закрыта, то расскажи, как дела с расследованием, что ты делал в том городе?
Ален выдохнул и сухо сказал: