– В общем, это самое главное, что тебе нужно знать о судье, – сказал Байбл. – В конце концов, не имеет особого значения, кто написал эти письма и почему, один это был человек или несколько. Судебный инспектор в штаб-квартире в Балтиморе уже у него на хвосте. Мы не следователи. Наша единственная задача – чтобы судья была в безопасности.
Андреа почувствовала, как у нее сводит горло. Все как будто снова оказалось на грани жизни и смерти, не в последнюю очередь из-за того, что у нее на бедре был заряженный пистолет. Может ли этот сумасшедший и правда прийти за судьей? Хватит ли Андреа духу встать между восьмидесятилетней женщиной и потенциальным убийцей?
Байбл сказал:
– Мы с тобой вытянули короткую спичку, потому что приехали позже всех. Мы работаем в ночную смену, держим зенки открытыми на случай, если объявится любитель крыс и смертельных угроз. Все понятно?
Андреа сейчас была способна сосредоточиться только на одном: ночная смена. Она мечтала о постели в тихом номере отеля с тех пор, как задержали ее рейс.
– Первая остановка, – Байбл указал на приземистое здание из желтого кирпича в нескольких ярдах. – Нам нужно встретиться с шефом полиции. Правило маршалов номер двенадцать: как можно скорее уведомлять местных о своем прибытии. Пусть они почувствуют, что их ценят. Я хотел дождаться тебя, прежде чем представиться. У тебя есть какие-то вопросы?
Она покачала головой, когда они начали подниматься по лестнице:
– Нет.
– Ну и отличненько. Вот мы и пришли.
Андреа краем сумки поймала дверь, прежде чем та закрылась за ними. Она поправила рюкзак на плече и вошла внутрь. Лобби было размером с тюремную камеру. Ей в ноздри сразу ударил запах средства для мытья полов, соперничающий с едкой вонью таблеток для писсуаров. Туалеты находились прямо напротив приемной стойки. Их разделяло менее десяти футов.
– Добрый вечер, офицер. – Байбл быстро отсалютовал очень усталому сержанту за стойкой. – Я уполномоченный Байбл. Это моя напарница, уполномоченная Оливер. Мы пришли поговорить с большим боссом.
Андреа услышала стон, когда коп поднял телефонную трубку. Она обратила внимание на стену с дверью в туалет, на которой висели фотографии сотрудников полицейского управления Лонгбилл-Бич с 1935 года. Андреа пробежалась глазами по датам от одного конца к другому, пока не нашла то, что искала.
На фото 1980 года был шеф полиции с квадратной, как у фигурки лего, челюстью и трое других мужчин. Подпись гласила: «БОБ СТИЛТОН И ЕГО ОТДЕЛ».
Ее сердце сделало странное сальто.
Шеф Боб Стилтон был главным следователем по делу Эмили Вон.
Андреа снова почувствовала, как сжалось горло. Шеф выглядел именно так, как она представляла: с глазами-бусинками, злым взглядом и опухшим красным носом алкоголика. На каждом фото его кулаки были сжаты так сильно, что костяшки белели. Судя по отчетам, он не был фанатом ни грамматики, ни пунктуации. Ни подробного изложения своих дедуктивных рассуждений. Все показания, сопроводительные документы и графики были в идеальном порядке, но не было никаких записей или заметок, которые могли бы раскрыть его собственные мысли по поводу хода дела. Единственным указанием на то, что Клэйтон Морроу вообще был подозреваемым, были две строчки текста, которые шеф нацарапал внизу последней страницы дела – на отчете о вскрытии:
ЕЕ УБИЛ МОРРОУ. ДОКАЗАТЕЛЬСТВ НЕТ.
Андреа перешла к следующему фото на стене, сделанному через пять лет. Еще пять лет – еще одно фото. Она продолжала идти вдоль ряда снимков. Команда разрослась с шести человек до двенадцати. Шефа Боба Стилтона все сильнее придавливало возрастом, пока на фото 2010 года не появилась его более молодая и менее круглая версия.
ШЕФ ДЖЕК СТИЛТОН И ЕГО ОТДЕЛ.
Андреа знала и это имя. Джек Стилтон был сыном шефа Боба Стилтона. В 1982 году юный Стилтон тоже дал показания, написанные неровным грубым почерком, рассказав, когда в последний раз он видел Эмили Вон живой.
ebooksa