– Вы говорили, что мы должны спалить мир дотла. Вот что вы говорили. Спалите все это. Начните заново. Постройте что-нибудь…
– Ты ничего не строишь. Очевидно, ты просто хочешь выкинуть какой-нибудь номер, чтобы привлечь внимание своей матери. – Он сложил руки на груди. Взглянул на часы. – Повзрослей, Эмили. Время эгоизма прошло. Ты должна подумать о…
– О чем я должна подумать, Дин? О чем вы хотите, чтобы я подумала?
– Господи, говори потише.
– Не указывайте мне, что делать! – Она почувствовала, как сердце колотится у нее в горле. Она сжала кулаки. – Вы сами говорили это. Я не ребенок. Мне почти восемнадцать лет. И мне до смерти надоело, что люди – мужчины – указывают мне, что делать.
– Значит, теперь я – часть патриархата?
– А нет, Дин? Это не так? Посмотрим, насколько быстро они сплотятся, когда я скажу своему отцу, что вы сделали.
Ее руку будто охватил огонь, пронзив до самых кончиков пальцев. Ее ноги оторвались от земли, когда ее резко развернули и вдавили в дверцу автомобиля. Горячий металл коснулся ее голых лопаток. Она услышала, как тикает система охлаждения. Рука Дина сжимала ее запястье. Другая рука закрывала рот. Его лицо было так близко, что она видела капельки пота, выступающие между тонкими волосками усов.
Эмили сопротивлялась. Он делал ей больно. Он делал ей по-настоящему больно.
– Какую лживую хрень ты собираешься рассказать своему отцу? – прошипел он. – Скажи-ка мне.
Что-то хрустнуло в ее запястье. Она чувствовала, что ее кости скрипят, как зубы.
– Что ты собираешься рассказать, Эмили? Ничего? Ты же ничего не собираешься рассказывать?
Ее голова опустилась и поднялась. Она не понимала, что именно – потная рука Дина или что-то внутри нее, какой-то инстинкт самосохранения, – заставило ее согласиться.
Он медленно разжал пальцы.
– Что ты собираешься сказать?
– Н-ничего. Я ничего… я ничего ему не расскажу.
– Вот это правильно. Потому что нечего рассказывать. – Он вытер руку об рубашку и сделал шаг назад. Он взглянул на нее не оценивая, просто прикидывая, во что может обойтись ее распухшее запястье. Он знал, что родителям она не скажет. Они только обвинят ее в том, что она вышла из дома, когда ей было велено скрываться. – Иди домой, пока с тобой не случилось чего-то действительно плохого.
Эмили отошла, чтобы он смог сесть в машину. Двигатель чихнул один раз, потом другой, а потом закашлялся. Зажглось радио, кассетник ожил.
Эмили баюкала свою распухшую руку, пока лысые шины автомобиля крутились, ища сцепления с дорогой. Дин оставил ее в облачке дыма от сожженной резины. Запах был ужасный, но она осталась на месте, ее босые ноги будто прилипли к горячему асфальту. Левое запястье пульсировало в унисон с сердцем. Правая рука опустилась на живот. Она вспомнила ту частую пульсацию, которую видела на ультразвуке, – в ритме ее собственного быстрого сердцебиения.
ebooksa