— Почему? — удивился Сумароков. — Он же в состоянии в одиночку танк поднять и перевернуть. Ну, если и не танк, то хотя бы БТР.
— А вы попробуйте, товарищ генерал-полковник, такую тушу носить на ногах. Самаам после пары километров марш-броска от нашего темпа загнется. Так что я лучше обойдусь такими бойцами, как Яков Крендель.
— Это тот старший сержант, что полковника Самаама убил одним ударом руки — объяснил Сумароков Гавриилу Герасимовичу.
— Как убил? — растерялся старший следователь по особо важным делам. — А допросить его…
— Извините уж, что вас не дождались, — съехидничал генерал-полковник. — Беда в том, что акыд пытался бежать. При попытке задержания ему сначала прострелили ногу, но он все равно готов был убежать, и старший сержант вынужден был нанести этот удар. Он, конечно, не рассчитывал, что удар будет смертельным. Тем не менее мы остаемся с тем только, с чем остаемся…
— А есть у нас еще и непонятный подозреваемый — некто Гуйчи Кхалед. Как мне до него добраться? — резко поинтересовался старший следователь.
— А вот здесь я вам не помощник, — ответил генерал-полковник. — Дело в том, что в палатке строителей мы его не застали. Успел убежать, — соврал он. — Но на военном самолете территорию Сирии не покидал. Я лично каждый рейс контролирую. Могу дать гарантию. Мог, конечно, и к «бармалеям» податься, но здесь уж мы бессильны что-либо сделать.
— В розыск его объявили? — поинтересовался Щелоков.
— Пока не стали. Сами ищем, своими силами, не вмешивая в дело местную полицию. А с чего вдруг он вас так заинтересовал?
— Да так, есть кое-какие вопросы к нему, — уклонился от прямого ответа подполковник. — Есть кое-какие подозрения, что он каким-то образом связан с прокурором по надзору Генеральной прокуратуры России Аллой Александровной Курносенко, которую застрелили при выезде из аэропорта в Москве, когда она прилетела из Сыктывкара.
— Вы бы, товарищ подполковник, присели. — Генерал указал своей широкой ладонью на стул по другую сторону стола и, видимо, тут только сообразил, что и сам стоит все время разговора, и сел в удобное офисное кресло, что стояло за его спиной.
Старший следователь по особо важным делам уже, кажется, устал стоять, как школьник у доски, и с удовольствием приглашением воспользовался.
— Итак, мы прервали разговор на вашем сообщении, что прокурора застрелили при выезде из аэропорта… — серьезно и хмуро сказал Сумароков.
— Вернее будет сказать, — добавил маленький человечек, — что на выезде с летного поля аэропорта, куда машину, как специальную, запустили. Но самое неприятное, това-рищ генерал, заключается в том, что застрелили Аллу Александровну из винтовки для биатлона.
Подполковник смотрел на генерала прямо, точно так же, как генерал на него. Ни у того, ни у другого взгляд не дрогнул.
— Что ты хочешь этим сказать? — спросил Сумароков, переходя на «ты». — Да, у меня дочь мастер спорта по биатлону.
— Стреляли, предположительно, из черного «Форда Фокус», который сразу же после выстрела покинул место стоянки. У вашей дочери есть черный «Форд Фокус»?
— У меня есть. Но им пользуется в основном Дарья. Я предпочитаю ездить на служебном «шестисотом» «Мерседесе». Он, кстати, и сейчас здесь находится.
— Где? — спросил старший следователь, скорее пытаясь отвлечь генерал-полковника от болезненной для него темы, чем реально интересуясь автомобилем.
— В гараже стоит, на ремонте. Ему в блок двигателя пуля попала, которая мне предназначалась. Водитель ремонтирует.