— Все свое барахло выгребай, — говорит теть Света, — чтобы духу твоего здесь не было.
— Кхы-кхы, — громко говорит за спиной папа, и теть Света, резко развернувшись, уходит.
— И подумай заодно над своим поведением, — говорит папа и выходит, прикрыв дверь.
Яна выкарабкивается из чемодана и лезет в шкаф.
Спустя час она сидит над кучей, наваленной на чемодан. Коричневые гамаши свешиваются на пол, как собачий язык. Перепутанные колготки в рубчик, ненавистные, вечно сползающие, похожи на бледных червей, и, чтобы убрать их с глаз долой, Яна сдвигает школьный фартук, который она складывала так аккуратно, и который уже превратился в причудливо смятую тряпку. Яну ругают за то, что она ходит в одном и том же, но вещей — целая куча. Одна только юбка, приличный свитер и блузка, чтобы ходить в музыкалку, занимают почти все место. Спортивные штаны, целых две кофты, футболки… И как-то запихнуть ноты и записную книжку. И особенные нитки, спохватывается Яна. Пробраться ночью на кухню и забрать нитки для Посланий.
Подумав, она выкладывает белый фартук и парадную блузку для концертов. Еще надо будет залезть в темнушку. В рыбацком ящике есть соль, крючки и леска, и складной нож. Папа хватится только зимой.
Дверь в комнату распахивается, и Яна вжимает голову в плечи.
— Иди спать, — говорит теть Света. — Завтра закончишь.
Папа, обмякший и сутулый, совсем не похожий на себя, глубоко затянулся и выпустил сизый клуб дыма. Ольга закашлялась и помахала перед собой рукой.
— Ну? — зло спросила она.
— Он болен, — угрюмо ответил папа. — Он не виноват… — Ольга нетерпеливо шевельнулась, и он поморщился: — Я сейчас позвоню, не кричите. Вы правы, это должен сделать я. Только дайте несколько минут… переварить.
— Переваривайте, — пожала плечами Ольга, блуждая взглядом по кухне. — Только недолго, у меня дочка одна дома сидит…
Глядя на отца, Яна тоже схватилась за сигареты. Порез на бедре, залепленный пропитанным зеленкой пластырем, страшно щипало. Распоротые джинсы, кое-как замытые от крови, свисали с холодной батареи, и с них капало. Вместо них на Яна влезла в кирпично-красные брюки, которые папа извлек с антресолей, бормоча: «Вот, на вырост тебе брал… Там другие были, как раз тебе по размеру, но эти наряднее… Думал, дорастешь — обрадую, модные такие штаны… Давай, примерь». Пояс доходил Яне до подмышек; ниже штаны вздувались и торчали, как кривая картонная коробка, но что хуже всего — они кололись. Нагнувшись, Яна поскребла ногтями голени, оставляя на ткани темные полоски. С тоской подумала о запасных джинсах, лежащих в гостиничном номере. Одно хорошо: если пластырь не поможет, кровь не будет бросаться в глаза.
Дядь Юра остался в коридоре — привязанный к стулу веревкой, которую Ольга кое-как нашла в темнушке. Было слышно, как он тихо всхлипывает — несчастный старик, избитый молодыми здоровыми бабами, преданный единственным другом, лишенный естественного, неотъемлемого права на движение. Яне приходилось напоминать себе, почему дядь Юру связали, — но эти простые мысли, эти железные доводы ускользали, не желая держаться в фокусе внимания, и их место занимал стыд. Напали на взрослого… на пожилого человека…
Яна зажала сигарету в зубах, с размаху взъерошила волосы. Пробормотала под нос:
— Бред какой-то… — Она нервным щелчком сбила с сигареты пепел, рассыпая его по столу. Подняла глаза. — Пап, хватит тянуть, а то мы уже сами как уголовники…
Папа медленно кивнул и потянулся к телефону. Руки у него тряслись.
— Кто-нибудь знает, как вызвать милицию с мобильника? — жалобно спросил он, и Яна растерянно посмотрела на Ольгу. Та открыла было рот, но папа вдруг решительно затолкал сигарету в пепельницу. — Нет. Я так не могу, — сказал он. Ольга гневно раздула ноздри, и он торопливо выставил ладонь: — Да погоди ты…
Неловким, негнущимся пальцем он потыкал в экран. Послышались длинные гудки вызова. Чуть настороженный мужской голос.
— Привет, Шерлок, — с натужной вальяжностью сказал папа. — …А что, Пионером больше нравится? Ладно, извини… Помнишь, ты все маньяка мечтал поймать на пару с той журналисточкой? Еще интересно? Ну так приезжай, забирай… Да вот так! — послушав еще секунду, он нажал на отбой, отложил телефон и принялся брезгливо тереть руку об штанину. — Скоро приедет, — сказал он. — С него все началось, с озера этого дурацкого, — Ольга побледнела и сделалась прямой, как палка. — Сам пусть и расхлебывает…
ebooksa