Семейный роман невротиков

О происхождении имени: Coppella = тигель (при химических операциях с которыми погиб отец); coppo = глазница (по замечанию мадам Ранк).

36

На деле переработка материала фантазией поэта не так буйно развернулась, чтобы не удалось воссоздать его первоначальный порядок. В детской истории отец и Коппелиус представляют образ отца, разделенный в результате амбивалентности на две крайности: один угрожает ослеплением (кастрацией), другой, добрый отец, умоляет сохранить ребенку глаза. Сильнее всего затронутая вытеснением часть комплекса, желание смерти злого отца изображается смертью хорошего отца, в которой обвиняется Коппелиус. Этой паре отцов в более поздней истории жизни студента соответствует профессор Спаланцани и оптик Коппола, профессор сам по себе признается фигурой из отцовского ряда, а Коппола идентичен с адвокатом Коппелиусом. Как и в то время они работали вместе над таинственным очагом, так и теперь они сообща изготовили куклу Олимпию, а профессора называют еще и ее отцом. Из-за этой двукратной общности они расшифровываются как разветвление образа отца, то есть как механик, так и оптик являются отцами и Олимпии, и Натанаэля. В сцене ужаса из детских времен Коппелиус, после отказа от ослепления малыша, выкручивал ему в виде опыта руки и ноги, то есть действовал с ним как механик с куклой. Эта странная черта, целиком выходящая за рамки представления о Песочнике, вводит в игру новый эквивалент кастрации; она указывает, однако, на внутреннюю идентичность Коппелиуса со своим более поздним антагонистом, механиком Спаланцани, и подготавливает нас к толкованию Олимпии. Эта автоматическая кукла не может быть ничем другим, кроме как материализацией феминистской установки Натанаэля к своему отцу в раннем детстве. Ее отцы – Спаланцани и Коппола – являются только новым изданием, перевоплощением отцовской пары Натанаэля; в ином случае непонятное сообщение Спаланцани, что оптик похищает глаза Натанаэля (см. выше), чтобы их вставить кукле, обретает, таким образом, смысл как доказательство идентичности Олимпии и Натанаэля. Олимпия – это, так сказать, отделившийся от Натанаэля комплекс, противостоящий ему в виде личности. Господство этого комплекса выражается в безрассудно навязчивой любви к Олимпии. У нас есть право назвать эту любовь нарциссической, и мы понимаем, что подпавший под ее чары отчуждается от реального объекта любви. Но насколько психологически верно, что зафиксированный из-за комплекса кастрации на отце юноша оказывается неспособным любить женщину, демонстрируют многочисленные анализы болезней, хотя их содержание и менее фантастично, но едва ли менее прискорбно, чем история студента Натанаэля.

37

Rank O. Der Doppelgänger. // Imago. III. 1914.

38

Полагаю, когда поэт жалуется, что в человеческой груди обитают две души, и когда популяризаторы-психологи ведут речь о расколе «Я» в человеке, то у них намечается раздвоение, относящееся к психологии «Я», между критической инстанцией и оставшейся частью «Я», а не открытая психоанализом противоположность «Я» и бессознательно вытесненного психического материала. Во всяком случае, разница сглаживается благодаря тому, что среди отвергнутого критикой «Сверх-Я» находятся прежде всего отпрыски вытесненного.

39

В поэме Г.-Г. Эверса «Студент из Праги», из которой исходит исследование Ранка о двойниках, герой пообещал возлюбленной не убивать своего противника на дуэли. По дороге к месту дуэли ему, однако, встречается двойник, прикончивший соперника.

40

См.: Kammerer P. Das Gesetz der Serie. Wien, 1919.

41

Баллада Шиллера. – Примеч. ред.

42

«Bemerkungen über einen Fall von Zwangsneurose» (Ges. Werke. Bd. VII). [Русский перевод данной работы З. Фрейда: «Об одном случае невроза навязчивости». – Примеч. ред.].

43

Seligman S. Der böse Blick und Verwandtes. 2 Bd. Berlin, 1910–1911.

44

Ману – в древнеиндийском эпосе первый человек, живший на земле. Ему же приписывается создание кодекса законов индуизма («Законов Ману»). – Примеч. ред.

45