Игра в убийство

– А почему вы решили, что это кто-то из нас? – пошла в наступление Вера. – Почему вы, к примеру, не подозреваете его, – она ткнула пухлым, тщательно наманикюренным пальцем в сторону стоящего в стороне Антонио Алесси, на которого до этой минуты никто не обращал внимания.

– Меня? – пролепетал он. – Почему?

– То есть, с вашей точки зрения, версия, по которой владелец только что открытого ресторана травит свою клиентку, хотя видит ее первый раз в жизни, не выглядит сомнительно? – уточнил Бунин. – Вынужден с вами не согласиться. Как мы уже поняли, у каждого из вас есть своя причина не любить именинницу, а значит, был повод для убийства. Но не у случайного человека, просто оказавшегося хозяином сегодняшнего вечера.

– Да в том-то и дело, что он – вовсе не случайный человек! – воскликнула Вера торжествующе. – Когда-то, много лет назад, он был Алкиным другом, воздыхателем, таскался за ней везде. Так смешно лопотал, мешая русские слова с английскими и итальянскими! Я просто его сегодня не сразу узнала, потому что больше тридцати лет прошло. Смешно, но и Алка тоже, так и умерла, не зная, из чьих рук получила яд.

– Я не отравлял Аллу, то есть по-русски правильнее сказать не травил! – вскричал повар и потряс вздетыми над головой пухлыми руками. – Я не мог ее травить и убивать, я ее любить. Любил. Рано. Тогда. Я ее увидел и обомлел. Я ее сразу узнал. Она не изменилась за эти тридцать лет. Все такая же красивая.

– Он ей в юности песню посвятил, представляете? – хохотнула Вера. – Ей тогда все девчонки на курсе завидовали. Кроме меня, конечно, потому что я уже тогда с Валей встречалась, и с песнями у меня было все в порядке, сами понимаете. Алка так гордилась, смешно смотреть было.

– Да-да, песня, – закивал Антонио и кинулся к одному из стеллажей, на котором стоял допотопный проигрыватель, такой, на каких крутили виниловые пластинки дети семидесятых годов. – Я тогда записал ее на диск. О-о-о, это было очень непросто и довольно дорого, но я записал, чтобы подарить Алле. Я хотел, чтобы у нее осталась память, да.

Пока он говорил, его руки, не переставая, двигались. Раскопав пачку пластинок, он вытащил одну, поставил на проигрыватель и аккуратно опустил иглу. Заскрипела пластинка, и медленная мелодия, довольно красивая, заполнила комнату, в которой по-прежнему лежал под щедро уставленным яствами столом труп, накрытый белой скатертью.

Инна нахмурилась – мелодия была ей смутно знакома.

– Эта запись вышла в студии? – спросила она у Алесси. – Ее могли крутить, скажем, на радио или в ресторанах?

– Нет, никогда, это была только наша мелодия, моя и Аллы, – горячо сказал повар. – Я ей ее подарил, а потом она ушла. Вторая пластинка осталась у меня, а Алла в моем сердце.

– Как она могла вас не узнать? Ну ладно внешне, но по имени и фамилии… Неужели Алла не знала, у кого заказывает ресторан на свой день рождения?

– Я думаю, она знала. Алла никогда ничего не забывала. Думаю, что, придумывая свое «объявленное убийство», она учитывала, что оно случится именно в моем ресторане. Это в духе Аллы. Да. Она приходила в рестораны, где я работал, – всегда приходила, потому что это были лучшие рестораны в вашем городе, да. Она была со спутником. Сначала с одним, – он кивнул на Дмитрия Миронова, – потом с другим. – Кивок в сторону Владимира Гридина. – И никогда не замечала меня.

– Почему вы расстались?

Повар пожал плечами:

– Потому что она меня разлюбила.

– Она тогда познакомилась с Митей, – объяснила Вера устало. – Уже тогда он был довольно обеспеченным человеком, и все понимали, что он далеко пойдет. Естественно, выбирая между нищим итальянским поваром и обеспеченным бизнесменом из богатой семьи, она предпочла второе. Я же говорю: Алка всегда была весьма и весьма рациональна во всем, что касается мужчин.

– В отличие от вас, – не то спросила, не то констатировала Инна.

– Ну да, в отличие от меня. Я примерно в то же время познакомилась с Валей, который всегда был человеком творческим. Поэтому я позволила Вале творить, а сама занялась таким грязным делом, как зарабатывание денег. И ни разу об этом не пожалела.

– А что, похоже, я – единственный человек в этом зале, у которого не было повода ненавидеть Аллу, – впервые с начала вечера подал голос Валентин Воронцов. – У всех имелся мотив для убийства, кроме меня. Для меня она была лучшей подругой дорогой жены и крестной моих детей, так что ни малейшего повода для неприязни.